Джордж понял, что погиб.
И он, иДжессика.
А все из-за этого подонка, мрази, пидора! «Мерк» медленно, но верно приближался.
Джордж лихорадочно соображал. Времени не оставалось ни на что кроме панических отчаянных движений. Спидометр подтверждал эту его мысль. Они сейчас шли на скорости 300 миль в час.
Оба на воздушной подушке.
Сквозь панику блеснула мысль.
Единственная возможность. Он сорвал с себя противоударный шлем, и снял шлем сДжессики. Положив их на колени, он умудрился открыть окно со своей стороны. В то же мгновение ворвавшийся ветер растянул его губы и вдавил щеки, а лицо Джессики превратилось в маску смерти. Джордж едва удерживал «Шеви» на трассе.
Потом, держа шлемы за ремни, он с трудом высунул их в окно, где несущийся навстречу воздух тут же прижал их к корпусу «Шеви». Он отпустил шлемы. И резко затормозил.
Огромные шлемы упали, ударились о дорожное покрытие и влетели под кроваво-красный автомобиль. В то же мгновение машина грохнулась на бетон. Джордж, тормозя, объехал «Мерк».
Который, на полной скорости ударившись о дорожное покрытие, взлетел, ударился снова, взлетел и ударился. Объезжая «Пиранью», Джордж увидел, как внутри автомобиля беспомощно, как кукла, болтается Билли.
Потом «Мерк», оставшийся без колес, со скрежетом заскользил по трассе. Через четверть мили он врезался в бетон разделительного ограждения, взлетел в воздух и рухнул на крышу. Он приземлился на водительскую кабину, которая лопнула и взорвалась в облаке огня и дыма. Взрыв потряс и«Шеви».
На скорости триста миль в час, при движении на воздушной подушке в двух дюймах над бетоном, любой предмет, попавший в воздушный пузырь, становился смертельным оружием. Он выиграл дуэль. И мертвецом стал Билли.
Джордж притормозил, съезжая на обочину, и остановил машину на парковке. Джессика наконец-то пришла в себя. Джордж согнулся над рулем, и трясся всем телом, не в силах произнести хоть слово.
Она взглянула на него и протянула дрожащую руку, прикоснувшись к его плечу. От едва ощутимого через аварийный комбинезон прикосновения он едва не подпрыгнул. Она начала что-то говорить, но тут прибор запищал, иДжессика включила режим приема.
–Аварийный Контроль, сэр.– Дежурная улыбалась.
Он даже не посмотрел на экран.
–Не считая одного небольшого нарушения, ваша дуэль признана законной. Вам будет приятно узнать, что ваш противник значился дуэлянтом номер один на всех трассах Центрального иВосточного секторов. Теперь, когда мистер Бонни был финализирован, мы вносим вас в список рекордсменов. Страховщики просили нас сообщить вам, что чек будет отправлен на ваш адрес в течение двадцати четырех часов.
–И еще раз: наши поздравления, сэр.
Приемник умолк, аДжордж пытался сосредоточиться на неоновых огнях парковки. Ужасающее испытание. Он хотел, чтобы никогда не пришлось использовать машину таким образом. Это был какой-то другой Джордж, но уж точно не он.
–Я семейный человек,– повторил он слова Джессики.– И это просто семейная машина… Я…
Джессика нежно улыбнулась ему. Они обнялись, он плакал, а она повторяла: «Все в порядке, Джордж. Тебе пришлось это сделать. Все в порядке».
И снова запищал приемник.
Джессика включила режим приема. На экране было улыбающееся лицо Дежурной.
–Поздравляем, сэр. Вам будет приятно узнать, что Аварийный Контроль уже зарегистрировал пятнадцать вызовов на ваше имя. Мистер Ронни Ли Хауптмэн первым прислал свой вызов. В настоящее время он движется навстречу вам. Время начала дуэли – 18:15. В случае, если мистер Хауптмэн не выживет, вас ждут вызовы от мистера Фреда Булла из Чатсуорта, штат Калифорния… мистера Лео Фаулера из Филадельфии… мистера Эмиля Заленко из…
Джордж не слышал всего списка. Задеревеневшими пальцами он отчаянно пытался стянуть с себя аварийный комбинезон и противоперегрузочный костюм. Хотя и знал, что это бесполезно. Драться все равно придется.
В мире скоростных дорог нет места идущему пешком.
Автор хотел бы поблагодарить мистера Бена Бова, бывшего сотрудника компании Avco Everett Research (Эверетт, штат Массачусетс) за его помощь в исследовании технических деталей нашего рассказа.
Соната для зомби
(совместно сРобертом Силвербергом)
С четвертого яруса Лос-Анджелесского музыкального центра сцена казалась всего лишь ярким пятном постоянно меняющихся цветов – вспышки ярко-зеленого, внезапные вихри темно-красного. Но Рода предпочитала сидеть именно здесь. Она не любила места вЗолотой Подкове партера, кресла, покачивающиеся на антигравитационной подушке сразу же за рифленым языком сцены. Там, внизу, звук взлетал и улетал прочь, уносимый потрясающей акустикой Центра Такамури. Игра цветов была важна, но все же главенствовал звук, резонирующий в сотнях акустических колонок ультраклавесина.
И если бы она сидела там, внизу, ее отвлекала бы постоянная вибрация сотен тел.
Она не была настолько наивной, чтобы считать, что бедность, вынуждавшая студентов сидеть на галерке, благороднее, чем богатство избранных, расположившихся на Золотой Подкове. Но при том, что она ни разу не просидела целый концерт на Подкове, Рода не сомневалась в том, что на четвертом ярусе музыка звучала чище, эмоциональнее, она прочнее закреплялась в памяти. Возможно, все дело было в отсутствии вибраций богачей.
Положив руки на ограждение балкона, Рода смотрела вниз – на затейливую игру цветов, плясавших на авансцене. Она рассеяно слушала, что говорил сидящий рядом с ней мужчина, но ответ, казалось, не требовался. В конце концов он ткнул ее пальцем, и она к нему повернулась. На ее лице тут же появилась дежурная механическая улыбка.
–Что случилось, Ладди?
Ладислав Ирасек с мрачным видом протягивал ей шоколадный батончик, который уже успел надкусить.
–Одним Бехом сыт не будешь,– сказал он.
–Спасибо, Ладди. Не хочется.– Она прикоснулась к его руке.
–Ну и что ты видишь там, внизу?
–Цвета. Это пока всё, что есть.
–А как же музыка сфер? Проникновение в глубины искусства?
–Ты обещал не подтрунивать надо мной.
Он откинулся на спинку кресла.
–Извини. Иногда я об этом забываю.
–Прошу тебя, Ладди. Если ты снова собираешься выяснять отношения…
–Разве я сказал хоть слово об отношениях?
–Я чувствую это по твоему тону. Ты начинаешь жалеть себя. Не надо, прошу. Ты же знаешь, я ненавижу, когда ты делаешь меня виноватой.
Он уже месяцами пытался добиться официальных отношений с ней, с того самого дня, когда они познакомились на занятиях по контрапункту. Он сразу же был очарован ею, она была занятной, и наконец он понял, что безнадежно в нее влюблен. Но Рода держала его на расстоянии. Да, они занимались любовью, но он по-настоящему так и не овладел ею. Все дело было в том, что он упивался жалостью к самому себе, и она знала это. А знание это помещало его в категорию мужчин, которые никак не подходят для серьезных отношений.
