–Антропоморфность здесь не при чем. Да и групповой разум – понятие далеко не новое. Он существует у насекомых, у некоторых морских видов, даже в растительном мире. И если – а теперь, с открытием квазаров наша уверенность в этом окрепла – теория Большого Взрыва верна, и если Вселенная возникла единомоментно – а ведь даже Хойл отказался от теории «постоянной регенерации»– тогда не требуется квантового скачка, чтобы допустить возможность единомоментного зарождения разума.
Оба молча смотрели на меня. Я даже верю в то, что они полагали, будто я говорю серьезно.
Я выложил последний аргумент.
–Наши неандартальские предки. Разве не отвечает Большой Взрыв внезапно возникшего разума на вопрос, как случилось, что мы с вами сидим – вот так, вот здесь? Я вполне могу представить себе, что то же самое случилось и савтомобилями. Коллективный разум, гештальт, если вам угодно. Общество внутри общества. Мир колесных.
Когда мне исполнилось шесть лет, моя мать заболела тяжелым бронхитом. Семейный врач настоятельно советовал ей пожить несколько месяцев вАризоне. Она взяла меня с собой. В результате я пропустил базовый курс элементарной арифметики. По сей день (втайне от окружающих само собой) мне приходится загибать пальцы каждый раз, когда дело касается моих банковских счетов. По этой причине точные науки – во всяком случае те, которые связаны с какими-либо расчетами – меня никогда особенно не интересовали. Не было ни одного текста по физике (или даже по социальным наукам), который я осилил бы до конца. Так что я вешал Кейнам на уши абсолютнейшую белиберду, нестыковки в которой без труда увидел бы даже самый последний физик-первокурсник. Но Кейн специализировался на поэзии Чосера, и его моя теория позабавила, а жена его… ну что взять с дуры?
Вскоре после этого я ушел, оставив обоих заинтригованными и озадаченными. Разговор меня возбудил: за несколько месяцев это была первая моя восхитительно-дурацкая импровизация.
Несмотря на то, что вечер выдался прохладный, а до моего дома было довольно далеко, я решил прогуляться до него пешком. Я всегда был человеком религиозным.
Задумайтесь о сходстве культур Южной Америки иСреднего Востока; сходстве, которое трудно объяснить. Одновременное присутствие у обоих культур религиозного символа – рыбы, грегорианский календарь, почти синхронный с каменными календарями древних американцев, пирамиды, существующие тут и там, но ни в одном другом древнем обществе. Возможно ли, что две тысячи лет назад существовала связь между, скажем, Иудеей и страной ацтеков? Существует легенда, предание о белом боге, явившемся ацтекам в тот самый период истории, который известен как «потерянные годы» Иисуса – те самые годы жизни Иисуса из Назарета (с двенадцати до тридцати лет), о которых нам ничего не известно. Легенда гласит, что этот белый человек, каких здесь никогда прежде не видели, ходил среди людей и рассказывал вещи, казавшиеся им чудесными и даже волшебными: оцарстве жизни после смерти. И это он – так, во всяком случае, утверждает легенда – ввел в их обиход символ рыбы со всем сопутствующим религиозным смыслом. Уж не он ли подарил им и пирамиды, и календарь? Этого мы никогда не узнаем, хотя историки продолжают выдвигать предположения, согласно которым Иисус мог плавать с финикийскими мореходами, в том числе и на новый континент. Мы этого не узнаем, но легенда добавляет еще одну загадку: этот белый пророк обещал вернуться. И люди ждали его, и ковали из чистейшего золота дары к его возвращению.
Брошенные автомобили отвозят на свалку, где их сначала сплющивают под прессом. Потом складывают в штабель, из которого конвейер доставляет их к новому прессу: камере со сдвижными стенками, которые превращают бывший автомобиль в металлический куб весом в несколько тонн. Куб вынимается из пресса мощным электромагнитом и отправляется на склад для последующей переплавки или продажи. Покойся с миром.
Берналь Диас дель Кастильо, конкистадор, спутник Кортеса, в автобиографии, озаглавленной «Открытие и покорение Мексики, 1517–1521» рассказывает, что на берегу их встречали индейцы с золотыми дарами – так, как будто они ожидали появления испанцев. Кортес, которого нынешняя история характеризует как бессердечного мясника, начал расстреливать туземцев даже прежде, чем лодки коснулись песка. Кастильо пишет, что те встречали их безоружными; более того, казалось, они готовы были поклоняться белым людям, пришедшим из-за моря. Однако весть об учиненной испанцами бойне разнеслась по джунглям, вдоль бесконечной вереницы туземцев с золотыми дарами, и те зарыли золото по обочинам дороги и бежали тем же путем, каким пришли. Из этого можно сделать вывод. Туземцы Табаско, явившиеся встречать Кортеса, были исполнены благоговения и любви к пришельцам. Они ждали их в надежде вознести им почести. Только жестокое избиение их братьев очистило их головы от мечты… о чем? О белом боге, вернувшемся, как было обещано? Этого мы уже не узнаем.
До сих пор вдоль лесных дорог, ведущих от побережья Табаско вглубь страны, находят золотые слитки и изделия из этого драгоценного металла.
Кубы из сплющенных автомобилей ждут своей очереди на свалках в дождь, ветер и снег, днем и ночью, и враспродажу. Они ничего не говорят. От них не ожидают слов.
В мае меня сократили. Я устроился на работу редактором в издательство латиноамериканской литературы, ближе к окраине, вВестсайде. Мона Сандберг со своим хахалем уехали кататься на лыжах вЛапландию – так они сказали. До сих пор не знаю, можно ли вЛапландии вообще кататься на лыжах. Эмиля Кейна ограбили среди бела дня на Шестой авеню. Его жена обвиняет в этом ниггеров. «Черных»,– поправил я ее, когда она позвонила мне с этой новостью. Больше она мне не звонила. Кажется, я начинаю понимать этот тип женщин.
Возвращаясь как-то поздно с работы, я оказался в самом дальнем конце Пятой авеню. Под виадуком, на который с грохотом выносится из-под земли метро линии Бродвей – Седьмая авеню, я увидел группу цветных подростков, бивших окна брошенных между кирпичными опорами машин. Они пользовались для этого слесарными молотками.
Если разум может возникнуть неожиданно, и, конечно, если его носители обладают коллективным разумом, у них наверняка должно возникнуть общество. Культура. Касты. Коллективная вера. С богами, и легендами, и сокровенными мечтаниями, которые они пестуют, пока моторы бормочут на холостом ходу.
Я не стал связываться с подростками. Судя по их виду, от них можно было ожидать чего угодно. Но, проходя мимо темно-синего «Шевроле» свырванными дверями, я увидел на его приборном щитке маленькую пластмассовую фигурку Пресвятой Девы Марии. Впервые в жизни я ощутил необходимость совершить нечто, лишенное разумного смысла. На глаза навернулись слезы. Мне захотелось спасти фигурку от расхитителей могил.
Я пригнулся, чтобы они меня не заметили, подкрался к машине, сунул руку в салон и схватил белую пластмассовую фигурку.
Грянул громовой раскат… наверное, это проходил по виадуку поезд метро.
Когда я открыл глаза, я смотрел на мир изнутри опоры виадука. Каким-то образом я мог видеть сквозь кирпичную кладку. Ночь не сделалась светлее. Детишки продолжали заниматься своим делом.
