–Майкл! Господи, я же тебя всю неделю вспоминала! Хотела уже звонить…
Она изумленно вскрикнула – Кирксби как подкошенный рухнул ничком на пирамиду тростниково-холщовых корзин.
В номере царили тишина и мрак. Телефон был выключен. «Гастрономические деликатесы» получили строжайшую инструкцию: разносчик должен явиться с условным стуком, иначе его не пустят.
Кирксби заперся. Его изводил страх. Невозможно было спокойно относиться к тому, что с ним творилось.
Все пташки возвращались на насест.
Приходили все женщины, которые были у него за эти девятнадцать лет. Все, кого он любил, или просто трахал, или пытался трахнуть. Приходили в обратном порядке. Началось сМарты; после нее у него не было новых подруг. Как будто маятник, дойдя до предела, замер и тут же устремился назад, мимо Джерри иАниты, назад, мимо Коринны иХанны, назад, мимо Робин и других, назад, мимо Грэтхен, за которой всего три женщины до…
Об этом он не хотел думать.
Не мог. Это было слишком страшно.
Раздался стук в дверь. Особый, условный, известный только ему, разносчику и…
Он добрался ощупью до входа и снял цепочку. Отворил дверь и протянул руку, чтобы забрать у маленького пуэрториканца коробку с едой. А за мальчишкой стояла Кейт. Двенадцать лет спустя она мало чем походила на уличную сорвиголову; теперь она держалась спокойно, солидно. И все-таки это была Кейт.
Он заплакал. Привалился к двери и всхлипывал, пряча лицо в ладонях. Ему было стыдно. А главное, ему было страшно.
Она дала разносчику чаевые, взяла коробку, бочком вошла в номер и ласково потянула за собой Кирксби. Затворила дверь, включила свет и усадила его на диван. Потом, выложив из коробки съестное, скинула туфли и забралась с ногами на противоположный край дивана. И долго не произносила ни слова.
Наконец он задышал ровнее, иКейт спросила:
–Майкл, в чем дело, черт побери? Расскажи.
Он не хотел рассказывать. Боялся. Пока он держал язык за зубами, оставалась хиленькая надежда, что все обернется иллюзией, буйной игрой остервеневшего рассудка,– и закончится, как только ему удастся вздохнуть всей грудью. Он знал, что лжет самому себе. Все происходит на самом деле.
И ничего тут не изменишь.
Она не оставляла его в покое, убеждала, упрашивала, и вконце концов он сдался. Рассказал обо всем. О жизни, пошедшей обратно. О кинопленке, запущенной с конца. О реке, повернувшей вспять и несущей его назад, назад, назад, в темное царство, откуда вовек не выбраться.
–…Я и оттуда драпанул. Прилетаю вСент-Киттс. Захожу в лавку… в сраную лавку для сраных туристов…
–И там была она, да? Как ее… Грета?
–Грэтхен.
–Она была там?
–Да.
–Боже мой! Майкл, ты совсем раскис. Это же форменная паранойя! Возьми себя в руки!
–Взять себя в руки?! Господи, чего бы я только не отдал, чтобы взять себя в руки. Невозможно! Глупо, безумно, но это дьявольщина! Знаешь, которые сутки я уже не сплю? Боюсь уснуть. Одному Богу известно, что тогда может случиться.
–Майкл, ты все нагромоздил в воображении. На самом деле ничего этого нет. Не будешь спать – совсем чокнешься.
–Нет… нет… Слушай… Слушай, я тут как-то запомнил… несколько лет назад… прочитал…– Он сорвался с дивана, нашел в мокрой нише бара и принес обратно под свет лампы «Чуму» Камю, изданную «Современной библиотекой». Он долго и безуспешно ворошил страницы, наконец Кейт забрала у него томик и раскрыла наугад – как раз на нужном месте, потому что он много раз перечитывал этот отрывок. И продекламировала отмеченное карандашом:
–«Счастье еще, что существовала усталость. Будь Риэ не так замотан, этот запах смерти, разлитый повсюду, возможно, способен был пробудить в нем сентиментальность… Но когда спишь по четыре часа в сутки, тут уж не до сантиментов. Тогда видишь вещи в их истинном свете, в свете справедливости, этой мерзкой и нелепой справедливости»,– она закрыла книгу и посмотрела на него.– Так ты на самом деле в это веришь?
–На самом деле? Еще бы! Если б не верил, точно стал бы психом, за которого ты меня принимаешь. Да ты сама подумай. Смотри: ты здесь. Прошло двенадцать лет. Двенадцать лет и другая жизнь. И вот ты снова со мной, точно в свой черед. Перед тем как я встретил Грэтхен, ты была моей любовницей. Я знал, что на этот раз встречу тебя!
–Майкл, что бы ни происходило, давай не будем терять голову. Как ты мог это знать? Никак. Мы сБиллом развелись два года назад. Я ив город-то вернулась только на прошлой неделе. И само собой, захотела тебя повидать. Нам же с тобой есть о чем вспомнить, верно? Если б я тогда не встретила Билла, мы бы, наверное, так и…
–Черт возьми, Кейт, ты меня не слушаешь! Я пытаюсь объяснить: все, что со мной творится,– это страшное воздаяние по заслугам! Я качусь назад сквозь прошлое и встречаю всех моих женщин. Сейчас рядом со мной ты, а раз пришла ты, значит, следующей должна быть Марси. И если я ее встречу, это будет означать, что после Марси… после Марси… перед Марси была…
Ему не хватило сил произнести имя. Это сделала Кейт. Его лицо было белее мела. Они говорили о немыслимом, невозможном, невообразимом…
–О, черт! Господи! Я псих… я псих…
–Ну что ты, Майк! Успокойся, Синди до тебя не доберется. Она же в сумасшедшем доме, правда?
Он кивнул. Он уже не мог говорить.
Кейт придвинулась к нему по дивану, обняла, привлекла к себе. Он дрожал.
–Все хорошо. Все будет хорошо.
Она хотела его покачать, как занедужившего ребенка, но в нем, точно электрический ток, струился ужас.
–Я тебя не дам в обиду,– пообещала Кейт.– Посижу рядом, и скоро все пройдет. Не будет никакой Марси, и уж само собой, не будет никакой Синди.
–Нет!– крикнул он, вырываясь.– Нет!
Спотыкаясь, Майкл подбежал к двери. Распахнул, выскочил в коридор. Бросился к лифту. Кабины на этаже нет – как и всякий раз, когда она отчаянно, до зарезу необходима!
Он сбежал по лестнице в вестибюль. У стеклянных дверей, плотно закрытых, чтобы не пускать в здание ветер и холод, стоял швейцар и глядел на улицу. Набычившись, прижимая руки к бокам, Майкл Кирксби проскочил мимо него. Швейцар что-то крикнул вдогон, но фраза потерялась в холоде и ветре.
Охваченный ужасом, Кирксби повернул и помчался по тротуару. За ближайшим углом – темнота, скорее туда, там его не найдут, там не опасно. Может быть, не опасно…
Он обогнул угол гостиницы и столкнулся с женщиной – она шла с опущенной головой навстречу ветру. Они отпрянули друг от друга, подняли голову и вразмытом сиянии уличного фонаря посмотрели друг другу в лицо.
–Привет,– сказала Марси.
VII
На матрасы со злыми демонами
Исполинские ящеры владели планетой на протяжении примерно ста тридцати миллионов лет, но у них не было добычи сланцевых газов, пестицидов, загрязнения, генно-модифицированных продуктов, дефолиантов, демагогов, термоядерных боеголовок, небиоразлагаемых пластиков, Пентагона, Кремля, Генштаба Народно-освободительной армии, Рональда Рейгана, Ричарда Никсона и ФБР. Не будь они столь обделенными в культурном отношении, они потонули бы в своих болотах уже через три тысячи лет».
