–Вот чего б я хотела – поджаренного рогалика.– Она колебалась, произносить ей эти слова или нет. Знала, что, стоит ей сказать это, Аллан выйдет в ближайшую гастрономию, а она обыщет его квартиру. То, чего от нее хотел Оуэн, теперь казалось ей каким-то мерзким: шпионить за своим новым любовником может оказаться таким же крупным предательством, как разочаровать старого. Она не стала отступать от договоренности. Аллана она осчастливила, он по-прежнему лучился теплотой и вниманием, и она ощущала, что внимательность его приоткрывает и нечто иное, не только теплоту,– осознание, что, сколько б она ему ни нравилась, ей никогда не удастся отыскать местечко в сердцевине его жизни, даже на лето. Теперь он уделял ей внимание потому, что для этого у него может быть маловато иных возможностей; последующие встречи все равно останутся событиями исключительными. Аллан допускал, что она это знает так же, как и он, и при этом не ошибался. Она не возражала против того, что он так тщательно подслащивает ее собственное возвращение к «реальной жизни», а она знала, что больше ничего от него ожидать и не должна. Ей он тоже нравился, и, среди других причин, нравился он ей именно потому, что уйдет – вернется к Мод. Нравился ей в нем хороший муж – после многих лет с ее собственным скверным; иона не могла не воображать, как у нее самой жизнь обернулась бы с мужчиной, подобным тому, какой сейчас лежал в ее объятьях. От этой мысли ее затопило томлением; это чувство она презирала, оно переполняло ее жалостью к себе, и его рано или поздно следовало оборвать. Когда Аллан предложил ей английские булочки, она все равно предпочла рогалик, который уведет его от нее прочь.
Портрет она обнаружила обернутым в чистую простыню – он стоял у стены в кладовой без дверей рядом с кухней. Проверила размеры и внешний вид его и, вновь напустив усталость на лицо и тело, вернулась в постель, где Аллан ее и нашел.
В знак благодарности Оуэн прислал Шпилькам два лучших билета на «Как преуспеть в делах, особо не стараясь»– оперетту, распроданную на пять недель вперед
[61]. Много лет Оуэн едва разминал свои мозги в деле, а теперь доказал, что ум у него остер так же, как обычно. Собственным нюхом он в точности высчитал из скудных улик, что́ натворил Аллан. О Фиби он не думал весь день, забыл о своем привычном звонке Луизе – его совершенно затопило успокаивающим ликованьем.
Под вечер четыре дня спустя он названивал домой Аллану, пока тот не снял трубку. Оуэн сказал, что он тут рядом, нельзя ли заскочить выпить? О чем разговор, ответил Аллан. Он сейчас же сообщит привратнику.
Войдя в квартиру, Оуэн насладился прохладой – снаружи температура заползла за девяносто
[62]. Аллан его приветствовал радушно, держа в одной руке джин-тоник, а другой помавая Оуэну, чтобы тот переместился к бару и налил себе сам.
–Черт, я как раз собирался вам звонить. Сегодня потчую вас я.
–Посмотрим.
Аллан вперился в Оуэна, пока тот что-то себе смешивал у стойки бара. Вид у Оуэна был серьезный и настороженный.
–В чем дело?
Оуэн повернулся к Аллану.
–Сюда я пришел под ложным предлогом. Вообще-то это деловой визит. Вздрогнем.– Он поднял стакан, полный позвякивающих кубиков.
–Чин-чин. Ну, делами мы много лет занимаемся – и не переходя на личности.
–Ага, рассказывайте. Это между нами.
–Servidor de usted
[63].
–У вас есть картина, которую я бы хотел… приобрести,– портрет кисти Уолтера Трейла.
–Она наша с женой.– Аллан прошел мимо Оуэна к бару.– Могу вам сразу сказать: Мод ни за что не согласится продать.
–Немудрено. Я видел ее всего лишь раз в мастерской у Трейла, но могу сказать, она была особенная. Кстати, для начала – не мог бы я на нее взглянуть, как вы считаете?
–Устроить это может оказаться нелегко.
–Когда ж лучше, как не сейчас.
–В смысле – здесь? Мы б ни за что не стали держать что-то подобное в городе. От силы пару литографий – отметить, где у нас стены, вот, пожалуй, и все.
–А вот это что? Я до сих пор не отличаю Китай от Японии. Можно мне будет увидеть портрет, когда я вернусь на север штата?
–Оуэн,– произнес Аллан с мягкой укоризной,– вам Айрин сказала, что картину украли?– И еще он спросил:– А саму Элизабет вы не знаете, правда?
Голос Аллана намекал, что вопрос этот ему важен; Оуэн не мог никак сопоставить его с тем, что знал. Он спросил:
–Так что же произошло?
–Что же произошло с чем?
–Как ее украли?
–Откуда я знаю как…– Аллан был не прочь поиграть в такие игры.
–Ну и как вы с этим поступили? Полиция? Частные сыщики? Кто ваш страховщик?
–А что, по-вашему, мне следует сделать? Кражи искусства – штука хитрая.
–Айрин удивило, когда вы у нее спросили о страховке галереи.
–Так вы здесь поэтому – опять из-за Айрин? Ей-то какое дело?
–Айрин никакого отношения к моему визиту не имеет.
–Тогда вам какое дело?
–Я же вам сказал. Надеюсь завладеть этой картиной.
–Но это даже не…– Аллан умолк. На что это Оуэн намекает? Но взгляд свой тот не спускал с него, глядел не дружелюбно, но и не враждебно.– Вы б не желали обсудить это за ужином? Мне джин действует на пустой желудок.
–Много времени это не займет.– Оуэн сел, скрестив ноги, а стакан поставил на пол рядом. Лицом к нему Аллан оперся о стену. Оуэн его раздражал.
–Вы б не могли мне сообщить, почему мы об этом разговариваем?
–Мог бы. Думаю, вы сделали ошибку. Выдали себя. Вы хотите, чтобы за картину заплатила своей страховкой галерея.
Аллану вдруг захотелось рассмеяться; сказал же он только:
–Ничего себе!
–Я не шучу.
–Да нет.– Аллан не сумел подавить ухмылку. Помолчал.– Даже не знаю, с чего начать.
–С любого места. Никакой разницы это не составит.
–Я даже не знаю, кто страхует галерею,– вероятно, вы это знаете. Я просто задал Айрин один вопрос. Это не значит, что я строю планы. Меня вот что потешает,– продолжал Аллан,– вы обвиняете меня в том, как сами себе состояние сделали. Все свои требования доводите до предела.
–Вот именно. Но лишь против одного страховщика по каждому требованию.– Оуэн мысленно скрестил пальцы, вспомнив Нью-Лондон. Подумал: не следовало мне рассказывать тем людям о Нью-Лондоне.
–Я не выдвигал никаких требований. Картина наверняка всплывет. Если окажется достаточно дешевой, мы сами ее купим повторно,– а так, вероятно, и окажется.– Аллан с растущей уверенностью посмотрел сверху вниз на своего гостя.– Если укравшим ее захочется поторговаться, не повредит втянуть в это и галерею. Потому-то я и звонил Айрин.
