–Я прошу прощения, Мукри-сагиб.– Первин старалась произносить каждое слово как можно отчетливее.– Вы зря кричите. Давайте я пройду в главный дом и переговорю с вами.
Пытаясь унять дрожь, Первин вышла из сада к дверям зенаны, где увидела Амину и прижавшихся к ней девочек.
–Он на меня сердится, не на вас. Я должна с ним поговорить и дать понять, в чем состоят мои обязанности.– Первин надевала сандалии, пальцы слегка дрожали. Ужасно, что конфиденциальное интервью закончилось вот так.
–Я пыталась вам сказать, что он вернулся домой,– прерывающимся голосом произнесла Амина,– а вы не стали слушать.
–Я очень об этом жалею,– мрачно сказала Первин.– Где другие бегум? Он их расспрашивал?
По щеке Амины сползла слеза.
–Я не знаю. Я поступила, как вы сказали,– пошла слушать, как играют Насрин и Ширин. Вы пойдете домой?
–Не раньше, чем переговорю с ним и уверюсь в том, что у твоих мамы и тети не будет никаких неприятностей.
Первин вышла наружу, под въездную арку,– Арман стоял, привалившись к машине, и от безделья крутил в руках свою шоферскую кепку.
–Готовы ехать, мемсагиб?– Судя по бесстрастному выражению лица, он ничего не слышал.
–Зайду ненадолго на другую половину поговорить с мистером Мукри. Переставьте машину к главному входу. Я скоро.
Оказалось, что главная дверь закрыта. Первин постучала, открыл Зейд. Вид у него был такой же перепуганный, как и у младших девочек.
–Я пришла к Мукри-сагибу.– Первин не дала себе труда разуться, просто стояла у входа в вестибюль. Лучше не отходить от входной двери – она же не знает, сколь велик гнев распорядителя.
Зейд крадучись вышел, и в вестибюль тут же влетел мистер Мукри. Он был в европейском костюме – приехал из конторы. Действительно, он же вчера сказал, что будет там.
–Нам нужно уточнить некоторые вещи, Мукри-сагиб. Я считала, что провожу частную консультацию с бегум. Я готова обсудить…
–Какое бесстыдство!– Он сощурил глаза.– Я как действующий опекун дал вам конкретные указания, а вы ими пренебрегли. И какой глупый совет! Эти женщины не могут уехать из дома. Они не способны жить самостоятельно!
–Я вовсе не пытаюсь создавать проблемы. Моя обязанность – дать вдовам полное представление об их активах и о том, какую защиту им предлагает закон.– Первин говорила громко, догадавшись, что Разия и Сакина, возможно, ее слушают.– Не вам решать, как поступить с вакфом. Не вы им распоряжаетесь.
–Да как вы вообще смеете это говорить – «распоряжаться»!– В голосе Мукри звучало презрение.– Вы даже не аккредитованы в бомбейской адвокатуре. И не можете представительствовать в суде.
Первин поняла: он собрал о ней сведения, приготовился к битве. Это оскорбительное заявление должно дать бегум понять, что защитить их Первин не сможет. Выпрямившись во все сто шестьдесят сантиметров своего роста, Первин произнесла:
–Женщины по другую сторону джали вовсе не беспомощны. В их шести руках куда больше власти, чем у вас в двух. Я обдумываю целесообразность того, чтобы прекратить ваши отношения с семьей на том основании, что вы пытались манипулировать их активами.
Мукри шагнул в ее сторону.
–Увольнять тут могу только я. У меня есть доверенность, на основании которой я имею право решать все дела семьи. Немедленно покиньте этот дом и не возвращайтесь. Я позвоню вашему отцу и сообщу, что наши отношения с конторой Мистри прекращены. Готовьтесь, дома вам зададут порку!
–Порку?– Первин вызывающе глянула ему в глаза.– Мой отец – добрый человек, я не испытываю перед ним страха.
–Ах, вот как?– Он шагнул еще ближе, вскинул расправленную ладонь.
В этот жуткий миг Первин поняла, что сейчас он ее ударит. Он твердо решил доказать, что он сильнее ее слов, что может распоряжаться ею так же, как и другими. Бить будет снова и снова. Тело пронзила боль, и она внезапно перенеслась с Малабарского холма на разливочную фабрику за тысячу километров отсюда.
И столь же внезапно вернулась обратно. В дверях появился угрюмый дурван. Произнес громко:
–Сагиб, прошу прощения!
–Что тебе?– прорычал Мукри.
Дурван появился как раз вовремя. Воспользовавшись моментом, Первин выскользнула за дверь. Машина стояла под аркой, встревоженный Арман подал ей знак садиться.
–Мемсагиб, не в обычае у меня спрашивать про ваши дела,– проговорил Арман, когда они свернули за угол, миновали дом Элис и покатили вниз по склону холма.– Но какая была битва!
–Вот уж не думала, что он станет подслушивать!– Первин прижала руку к груди, в которой так и не унялась дрожь.
–Он был очень зол. Я слышала, как он кричит, зовет дурвана. Дурван сказал, этот человек сумасшедший. Он вас тронул? Ваш отец не простит меня за то, что я вас не защитил.– Голос Армана прервался.
Первин заколебалась, все еще не придя в себя. Болела спина, будто ее и правда несколько раз ударили. Неужели так? Она помнила, что мистер Мукри стоял перед нею. А что было дальше – улетучилось из памяти.
–Что он сделал, мемсагиб?– не отставал Арман, тревожно глядя в зеркало заднего вида.
–Сперва кричал, потом попытался меня сломать. Мужчинам случается запугивать женщин, а я, как ни прискорбно это признать, не выдержала и сбежала.
–Это не бегство, это самозащита!
–Я хотела пойти посмотреть, как там бегум, но не сделала этого. И теперь не узнаю, не вызвал ли он их на беседу, не заставил ли пересказать мои слова.– В горле встал ком.– Я не сдержала слова.
–Иногда клиенты сердятся на Мистри-сагиба. Обычно если он проигрывает в суде.
–По счастью, такое бывает нечасто.– Первин вздохнула, потому что мистер Мукри сказал правду: отец расстроится. Менее чем за два часа она превратила обычную частную консультацию с женщинами, в жизни своей не видевшими юриста, в бурный конфликт. Возможно, мистер Мукри действительно откажется от их услуг, и тогда доступа к бегум она больше не получит.
Когда они свернули с Малабарского холма на «Ожерелье Королевы», мысли Первин стали еще тягостнее. А что, если у Файсала Мукри действительно есть доверенность? Она видела документ, по которому он назначался управляющим, но не доверенность, дающую куда более широкие полномочия. Она что-то просмотрела? Что же она за поверенный, если не учла такой вещи? Первин потянулась к портфелю, рука нащупала пустоту.
–Да чтоб тебя!– воскликнула она.
–Что такое, Первин-сагиб?
–Я забыла портфель в доме.
–Тот, красивый, из Лондона? Он, наверное, кучу денег стоит.
–Важнее то, что внутри,– ответила Первин, скривившись от этого нового доказательства собственной несостоятельности.– Все документы. Придется вернуться.
Арман шумно втянул воздух сквозь зубы.
