Стефано достал водки изхолодильника. Выпил ещё. Иещё. Сознание поплыло. Он взял телефон идумал написать Саре. Сердце забилось быстрее. Несмог. Чуть позже. Он должен обдумать каждое слово. Ведь именно слова зачастую вершат судьбы. ИПонтий Пилат своими словами обрёк Христа насмерть. ИГосподь спас распятых разбойников своими словами. Обэтом думал Стефано исобирал мысли. Что ей написать? Ему хотелось разговаривать сней олитературе, взять её щеки всвои ладони, её кисть всвою. Захотелось пройтись сней понабережной. «Любовь познаёт только тот, кто готов ради нее страдать»,– вспомнил он слова Сары. Возможно, дело вне походах вкино илив поездках наморе? Асуть именно встрадании ради человека, безкоторого немыслишь своей жизни?
–Мам? Пронто?Мам?
–Стефано, дорогой, ты пьяный? Уже час ночи! Что случилось?
–Мам, где наш томик Петрарки?
–Посмотри вмоей спальне, встеллаже. Там должен быть. Всиней обложке, сзакладками.
–Спасибо, мамуль.
–Стеф, все хорошо?
–Да. Сегодня наша футбольная команда победила.
–А, ясно. Конечно. Ноты вродебы небыл ярым болельщиком.
–Ну, знаешь, наобщей волне.
–Хорошо. Проверь стеллаж вмоей комнате. Спокойной ночи.
–Спокойной ночи, мам. Люблю тебя.
–Ия тебя люблю.
Он поплёлся вмамину спальню. Вмаленьком стеллаже стояли её любимые книги, среди которых была икнига всиней обложке. Мама любила закладки втех местах, где её особенно затронули мысли автора. Петрарка был весь украшен разноцветными бумажками. Стефано достал книгу, открыл самый первый сонет нажизнь Лауры иначал читать. Насонете «Насмерть мадонны Лауры» Стефано остановился.
«Пылать мне вами идышать мне вами:
Весь был я ваш; иныне вас лишённый,
Любую боль яб ощутил едва».
Стефано запрещал себе думать оСаре, носейчас немог недумать. Мысли переплелись сосном, ион заснул.
Проснулся утром отзвонка.
–Да?
–Стефано, я домой возвращаюсь?
–Нет, мам. Ну всё хорошо. Я же немаленький!
–Тебе тётя передаёт привет.
–Мам. Мне нужно будет уехать.
–Куда?
–Вотпуск. Отдохнуть.
–Икогда? Куда?
–Сегодня. Мне пора собираться. Пока!
Ион поспешил положить трубку, чтобы неотвечать больше нина какие вопросы.
Стефано позвонил вшколу, договорился иоформил отпуск засвой счёт. Взял телефон инаписал Саре: «Сара, привет! Какдела? Я уезжаю вРим. Взял отпуск. Будем насвязи. Пока. Стефано». Ипошёл паковать чемодан.
Отъезд Сары вызвал внём жгучее желание уехать их города. Небудет её, ион здесь неостанется. ВРим давно хотел съездить, может, даже устроиться там наработу. Икогда-нибудь он слетает вПариж. Обязательно. Увидит Сару. Унеё, наверное, появятся детишки, она станет более грузной, нотакойже интересной инеобычной. Иони будут пить кофе вкаком-нибудь французском кафе, разговаривать, может, даже он признается всвоих чувствах. Когда-нибудь.
14
Вэлектричке было много людей. Все ехали встолицу, вРим. Стефано сел кокну. «Толькобы безсоседей, толькобы безсоседей». Нотут перед ним села темнокожая девушка вочках, поставила свой рюкзак напол иположила нанего ноги.
«Уних там так принято, наверное, ноги выкладывать»,– Стефано недовольно сморщился. Поповоду эмигрантов он был категоричен, особенно нелюбил их вшколе: наитальянском они неговорили илиговорили плохо, были вечно какие-то неумытые, тарабанили насвоем языке, когда это был французский, он ещё понимал, учиться нехотели. Какможно говорить сними олитературе, когда они писать толком немогут иговорят сошибками.
Электричка тронулась. Девушка напротив надела наушники истала что-то напевать.
«Ещё этого нехватало!» Он стал искать глазами свободное место, новсё было занято. Попытался читать, ноподвывание соседки его постоянно отвлекало. Он постучал ей поплечу.
–Прошу прощения! Вы говорите по-итальянски?– Она кивнула.– Можно непеть, пожалуйста? Вы мне мешаете читать.
–Извините. Я пою вголос? Простите.– Она снова надела наушники. Потом их сняла иобратилась кСтефану:
–Авы сомневались, что я говорю по-итальянски? Я здесь родилась, между прочим!
–Замечательно!– Стефано совсем нехотел втягиваться вдиалог сней.
–Нет, мне нравится! Если я темнокожая, значит, я неговорю по-итальянски? Илинедостаточно хорошо говорю? Я вижу, что вам ненравлюсь! Нос воротите! Апо сути, вы такойже гость наэтой планете, какия, независимо отцвета кожи, языка игеографии рождения. Мы здесь накороткое время, апотом– она указала наокно,– тю-тю. Нет нас, иникто невспомнит.
–Я нехотел вас обидеть иликак-то унизить. Просто статистика– вещь, скоторой непоспоришь. Чаще всего люди стакимже цветом кожи,– Стефано тщательно подбирал слова, чтобы неусугубить конфликт,– являются эмигрантами иплохо говорят по-итальянски.
–Ичто? Это незначит, что они плохие люди! Вы знаете, какой опасности подвергаются бедные африканцы, которые сдетьми наперевес отправляются вИталию намаленькой лодке ипогибают вморе! Нужно их поддерживать, ане осуждать.
–Ну уж нет, извините. Почему я должен их поддерживать? Я плачу сумасшедшие налоги, амне ещё инелегальных эмигрантов поддерживать? Нет инет! Счего это я должен делать? Они как-то поддерживают меня? Экономику моей страны? Вкладывают вмою культуру? Вобразование? Вразвитие? Нет. Они только берут иберут, аим всё мало имало. Вы посмотрите наних: то воруют, то обманывают!
–Это неправда! Воровать иобманывать могут иместные, национальность ицвет кожи совершенно нипри чём. Увас когнитивное искажение работает!
–Что? Что это вы такое последнее сказали?
–Внешность обманчива. Я психолог иеду наконференцию вРим, апо вашему взгляду я поняла, что вы меня посчитали отбросом общества, неумеющим говорить по-итальянски. Чтож, несудите людей посебе!– Она взяла рюкзак ипошла квыходу.
–ДоРима ещё полчаса!
–Ая там постою. Спасибо!
Стефано почувствовал, что был неправ, настроение ухудшилось. Он тоже взял свои вещи ивышел втамбур.
–Простите меня, пожалуйста. Вы вомногом правы. Каквас зовут?
–Муфалали.
–Очень приятно. Я Стефано. Ио чём конференция?
–Опсихологии. Вам врядли интересно.
Последние десять минут они ехали молча. Заокном уже мелькали здания. Подъезжали квокзалу Рома Термини.
Стефано думал отом, каксвязаны люди вовселенной возможностей. Попутчики, прохожие, ученики иученицы, провожатые иуезжающие. Они длячего-то оказываются водно итоже время стобой. Стефано посмотрел наМуфалали, которая слушала музыку итоже очём-то думала. Её завитушки были собраны втугой хвост. Розовая кофта, тёмно-оранжевые широкие штаны, кроссовки, наруках были браслеты изшироких бусин. Пальцы стучали втакт песни. Вскоре поезд остановился, ивсе стали выходить. Муфалали повернулась кСтефану имолча кивнула взнак прощания. Он кивнул вответ.
