–Вы тоже пишете стихи?
Стефано замешкался. Это был слишком личный вопрос.
–Да, Сара. Пишу.
–Аможно что-нибудь почитать?
Стефано рассмеялся.
–Давай так. Бартер. Я прочитаю тебе свои стихи, аты станцуешь свой танец.– Сара рассмеялась втрубку.
–Маэстро, какже приятно свами поговорить! Небуду вас больше отвлекать!
–Всё хорошо, неотвлекаешь. Рад был тебя слышать! Хорошегодня!
–Хорошегодня!
Иони повесили трубки наразных концах.
Стефано сидел наступеньках Площади Испании исмотрел нафонтан Баркачча. Полузатонувшая лодка вкристально чистой воде (Пьетро Бернини создал напоминание онаводнении 1598года вРиме). Вголове бегали строчки, рифмы, он пытался ухватиться заих изворотливые хвосты. Тут он отвлёкся назнакомый кудрявый хвост.
–Муфалали?– решил окликнуть.– МУФАЛАЛИ! ПРИВЕТ!
Женщина обернулась. Помахала. Стефано встал инаправился кней. Муфалали стояла возле киоска сосвежими газетами. Покупала Коррьере делла Сера.
–Добрый день, Стефано. Неожиданно,– она улыбнулась.
–Привет. Да, центр Рима– место встречи. Ты куда?
–ВЦентр помощи беженцам. Я работаю психологом ипомогаю вадаптации.
–Аконференция?
–Она будет осенью. Аты?
–Я хотел сходить вУниверситет Ла Сапиенца, узнать овакансиях. Планирую задержаться вРиме. Могу предложить тебе чашку кофе?
–Спасибо, уже завтракала. Номожно выпить ещё одну закомпанию. Давай попути заскочим вбар?
–Отлично. Здесь доУниверситета идти близко. Поболтаем.
–Нелюблю я пустые разговоры. Можем что-то обсудить,– Муфалали сдвинула брови.
–Давай.
Сначала они оба молчали. Позже Муфалали начала возмущаться грязными улицами инеубранным мусором. Стефано тоже обратил наэто внимание, хотя раньше незамечал. Потом она затронула тему нелегальных мигрантов ибомжей наулицах. Она все говорила, говорила, злилась иругалась то направительство, то наместных.
–Агде ты родилась,– вдруг спросил Стефано, чтобы переключить тему.
–Это здесь причём? ВМарке родилась. Отец итальянец, мать изНигерии. Это было 36лет назад.
–Родители живы?
–Отец, да. Его ничего неберёт,– она вяло улыбнулась.– Дольче вита каждый день– секрет долголетия. «Муфалали, пока я хожу вбар поутрам пить кофе, я буду жить»,– вот так он говорит.
–Традиции ирутина, это хорошо. Ездишь кнему?
–Нет. Слушай, давай личные темы необсуждать? Хорошо?
–Ты можешь спросить уменя что-нибудь.
–Сколько тебе лет? Где работаешь?
–Двадцать девять, работал вВиетри-суль-Маре, учителем.
–Ачто вРим приехал?
–Расстался слюбимым человеком.
–Ясно. Ищешь утешение?
–Возможно.
Они снова ненадолго замолчали. Потом Муфалали остановилась ипосмотрела наСтефано:
–Слушай, давай так. Уменя вквартире ремонт, я могу пару недель пожить утебя иутешить,– она двусмысленно улыбнулась. Почему-то Стефано неотказал ей. Ему захотелось женского тепла иласки.
–Отлично,– бодро сказала Муфалали.– Тогда довстречи. Я привезу свои вещи ктебе сегодня. Адрес пришли, пожалуйста.
–Хорошо.
–Кстати, уменя есть знакомая вотделе кадров Университета. Я могу узнать унеё, если есть что-то. Какой предмет?
–Литература. Спасибо. Буду ждать новостей.
–Ну ладно, пока.
–Пока.
Он развернулся ипошёл обратно, аМуфалали посмотрела ему вслед ипробурчала:– Акофе так ине выпили,– махнула рукой ипошла вдругую сторону.
19
Вутреннем Париже кое-где шумели мусоровозы, дворники смётлами, парижане выгуливали собак, кошек исвинок. Кто-то уже шуршал новоиспечённой газетой, кто-то бежал счашкой кофе. Сара шла намессу. Димитрий должен быть ужетам.
Церковь Мадлен, где они венчались, была огромной инапоминала греческую. Вот, наверное, почему Димитрий её выбрал! Сара взяла буклет, где прочитала, что церковь построена вгреко-римском стиле, аназвана вчесть Марии Магдалены. Колоннада из52 колонн, сводчатый пролёт, белый мрамор ипозолота. Новнутри было мрачно. Исовсем мало людей. Месса должна была вот-вот начаться. Она сразу нашла Димитрия.
–Привет.
–Тш. Мне нужно тебе кое-что сказать. Это очень важно, Сара. Пойдём.
Вся церковь была похожа напещеру ив ней было множество укромных уголков, длятого чтобы затаиться.
–Сара, ты должна уехать.
–Куда? Почему?
–Потому что мы должны расстаться.
–Это шутка?– Сара улыбнулась.– Мы позавчера поженились.
–Послушай. Я специально выбрал это место дляправды.– Он чуть замешкался, новид унего был серьёзный.– Свадьба была ненастоящая.
–Авенчание?
–Ивенчание тоже.
–Димитрий, я ничего непонимаю. Что сейчас происходит? Зачем?
–Послушай,– он попытался взять её руки всвои, ноона их одёрнула.– Когда я увидел, какмать бьёт тебя, какты одинока, то решил помочь тебе, поэтому согласился напредложение твоего отца.
–Сжалился надбедной девочкой?
–Да. Пусть будет итак. Мне хотелось этой жертвы.
–Жертвы? Это какпонимать?
–Жениться намалознакомой восемнадцатилетней девочке безжизненного опыта– это была жертва смоей стороны.
Саре было горько это осознавать, нослова Димитрия походили направду имногое объясняли: ипоспешность свадьбы, иэто покровительское, почти отеческое, отношение, иногда холодность истрогость.
–Все свидетельства ненастоящие,– Димитрий продолжил:– Замечательно ведь вышло! Все выполнили свои задачи: твой отец избавился отненавистной дочери, я помог тебе, ты сможешь жить так, какзахочешь. Имне надуше как-то легче стало.
–Нет, Димитрий. Это только твой личный эгоизм. Неумение пережить своё собственное горе толкнуло тебя нато, чтобы причинить его другому.
–Тебе? Очнись, Сара! Это нелитературный роман схорошим концом. Уменя нет ктебе чувств ине будет. Мучить никого нехочу. Это был тактический ход. Точка. Давай каждый заживёт своей жизнью. Кстати, Лука, которого ты боялась, поверенный твоей матери. АЛинда оставила тебе наследство. Квартира вРиме иежемесячное пособие. Только трать сумом, чтобы хватало нажизнь. Вот документы.– Он протянул бумаги.
–Сара?
Она села наколени.
–Ноя люблю тебя, Димитрий!– уСары вырвались эти слова, какбудто они могли начто-то повлиять.
