–Привет, можно войти? Мне нужно стобой поговорить.
–Да, входи.
–Я присяду?
–Может, выйдем всад? Там меньше ушей.
Димитрий взял пиджак. Они вышли. Даниэль закурил.
–Тут такое дело. Я хочу попросить тебя кое очём,– начал Даниэль, зажигая свою сигарету, избегая глаз Димитрия.
–Да?
–Женись, пожалуйста, наСаре.
–Что ты говоришь?
–Я несмогу вернуть тебе Франческу, ноя могу подарить тебе свою дочь. Пользуйся, делай сней, что хочешь. Она воспитана так, что всё стерпит, всё сделает, что скажешь. Полное повиновение.
–Что она тебе сделала? Зачем тытак?
–Она немоя дочь, я более чем уверен. Терплю её из-за Линды. Эта дурочка любит девчонку. Давнобы винтернат сдал этот приблуд.
Димитрий смотрел намужчину напротив себя ине мог поверить вто, что это слышит.
–Ты жесток, Даниэль.
–Да. Ты разве непонял?
–Дай мне время подумать.
–Хорошо. Зайди комне вкабинет, когда решишь. Буду ждать.
–Спасибо.
Димитрий ушёл всвою комнату. Через час он дал своё согласие насвадьбу.
Вту ночь Димитрий думал оФранческе. Вспомнил Испанию. Городок Реус, где жил величайший скульптор Гауди. Франческа изучала архитектуру ипотащила тогда недовольного Димитрия вРеус. Они ходили поулочкам этого города, родившего гения. Заходили впоражавшие воображения дома, будто сошедшие состраниц Рэя Брэдбери иего «Марсианских хроник». Потом они ужинали вкакой-то таверне, где испанские женщины надрывным голосом пели онеразделённой любви. Франческа, охмелевшая отсангрии, пустилась впляс. Димитрий смотрел нанеё иудивлялся, какона может быть такой свободной. Нестеснялась ине боялась показать свои чувства, свои желания. Он улыбнулся воспоминаниям. Норешил неувлекаться, потому что они кактягучее болото начинают затягивать иотпугивать реальность. Он взял ключи ирешил пройтись. Выйдя изсвоей спальни, он замешкался рядом ссоседней дверью. Ичерез секунду постучал кСаре.
Сначала никто неответил. Димитрий сам открыл дверь. Сара лежала накровати, ладони закрывали лицо. Димитрий подошёл кней. Аккуратно убрал ладони слица. Бровь была рассечена. Димитрий сходил вванную ипринёс вату. Промокнул кровь. Сара открыла глаза. Она совершенно неиспугалась. Ему показалось, что она даже была рада его видеть.
–Привет,– сказал Димитрий.
–Привет. Мне стыдно, чтоты…
–Тшш. Ненужно, Сара. Ничего неговори.
–Только жалеть меня ненужно. Ты что-то хотел? Мне мама запретила стобой разговаривать,– она улыбнулась.– Сказала, что ты отгоря сума сошёл.
–Иты вэто поверила?
–Я неверю никому. Только чутью.
–Ичто оно говорит?
–Что я скоро выйду отсюда. Ибуду счастлива. Нужно только немного потерпеть.
–Апро меня что оно говорит?
Сара посмотрела наДимитрия. Прямо вглаза. Столкнулись двое глаз всмущении: карие изелёные. Ноникто взгляда неотвёл.
–Чутьё говорит, что ты горюешь посвоей любимой. Ноона негорюет потебе. Ипоэтому ты тоже скоро небудешь.
–Я прогуляться пойду. Хочешь сомной?
–Невыхожу издома, только вшколу иобратно. Мне нельзя.
–Я скажу, что тебя вынудил сомной пойти. Давай пойдём. Покажешь мне свой городок.
–Хорошо.
Она быстро вскочила скровати, собрала волосы вхвост.
–Ну пойдём. Если ты вынуждаешь меня, я погуляю.– Она рассмеялась. Исмех её напоминал чистый извонкий смех ребёнка.
Сначала шли втишине. Вышли кцентру города.
–Хочешь мороженого?– спросил Димитрий.
–Да, можно. Только родителям неговори. Мне неразрешают.
Они подошли кмороженице.
–Тебе какой вкус?
–Шоколадный один шарик иодин шарик лимонный.
–Мне такойже набор. Спасибо.
Они сели наскамейку, стало смеркаться. Воздух наполнился предвечерним томлением.
–Сара, аты думала освоём будущем?
–Конечно.
–Икем ты хочешь стать?
–Я хочу стать? Никто меня неспрашивает обэтом. Родители хотят, чтобы я поступила наюридический. Ноя невытяну побаллам. Папе придётся платить идоговариваться. Ноу него есть влиятельные друзья. Поэтому я буду учиться наюриста.
–Аты сама?
–Я хотелабы стать танцовщицей. Я люблю танцевать. Поступить вакадемию танца, вПариже. Вбалет меня уже невозьмут, нов современную хореографию хочу попробовать.
–Навид ты очень пластичная.
–Втанце нетолько это важно. Мне кажется, важен характер. Потому что он придаёт оттенки исполнению. Я когда танцую, обовсём забываю. Растворяюсь вдвижениях тела, музыки, ритме. Меня музыка ведёт засобой, ия лечу. Могу часами танцевать.
–Я, кстати, тоже танцы люблю,– он улыбнулся.– Ноя так, любитель. Агде ты занимаешься?
–Нигде я незанимаюсь. Пока нет никого дома, иногда вхолле, где много зеркал, танцевала всаду, там много места. Асейчас, когда ты постоянно там гуляешь, я нетанцую.
–Я скоро улетаю домой, вПариж. Изнаешь, Сара, возможно, тебе это непонравится, номы вскоре будем больше времени проводить вместе.
–Родители хотят тебя намне женить?
–Почему ты так считаешь?
–Я пошутила,– она рассмеялась.
–Но, посути, это нешутка.
Сара уставилась внедоумении наДимитрия. Мороженое стало капать наеё ладонь.
–Утебя мороженое растаяло, ешь скорее.
Сара развернулась ивыбросила недоеденную порцию вурну.
–Я хочу домой. Пойдём?
–Номы совсем немного гуляем.
–Мне больше нехочется.
–Ты расстроилась из-за моих слов?
–Да. Если это правда, то мне стало грустно. Потому что одно дело, когда их решения влияют полностью намою жизнь. Адругое, когда ты будешь страдать снелюбимым человеком рядом.
–Я сам согласился.
Сара посмотрела наДимитрия судивлением:
–Сам? Зачем?
–Посвоим причинам.– Смотря сейчас наСару, он убеждался вправильности своего выбора.
–Пойдём. Завтра заужином Даниэль всё объявит. Потом мне нужно будет улететь вПариж. Жить мы будем там. Ты сможешь поступить всвою академию.
–Это станет ударом длямамы.
–Почему?
–Потому что мне показалось, что она втебя влюбилась.
–Аты переставай понемногу думать отом, что скажут мама илипапа.– Он улыбнулся.
–Легко сказать!
