– Бля, - ругается, проталкивая в меня один палец. Любой дискомфорт рассыпается на осколки, когда мужчина проводит губами по моей шее. Продолжает ласкать клитор, заставляя всхлипывать и трястись. – Какая ты узенькая. Открытая. Уже на грани? Я чувствую, как ты сжимешь меня. Как хочешь… Попроси об этом, попроси меня.
– Пожалуйста.
Я не думаю о том, что говорю. Вены горят от жидкого возбуждения, всё тело превращается в кисель. Мне просто нужно… Нужно, чтобы это прекратилось, чтобы закончилось. И напряжение ушло.
– Умница.
Тихий шепот обволакивает, давит сильнее. И… Бьёт по самому центу возбуждения, заставляя рассыпаться на кусочки. Возбуждение лопается, опаляя жаром всё нутро, выворачивает эмоции, открывает их для мужчины.
Меня трясёт, а в голове взрываются искры. В темноте комната плывёт, шумит кровь в голове. Я ничего не ощущаю, не принадлежу себе. Будто разлетелась на атомы, поднялась к космосу.
Меня потряхивает, когда мужчина давит на плечи, опускает на спину. И нависает сверху. Вздрагиваю, когда мужчина сжимает мои штаны, окончательно стягивает их с меня. Ведёт ладонями по ногам, обводит колени и раздвигает их в стороны. Прижимает своим весом к кровати.
Я не чувствую на мужчине одежды, а что-то твердое и горячее прижимается между ног. Ведёт по лону, давит на клитор, подталкивая выгнуться в новом приступе желания.
– Какая ты отзывчивая.
Похвала ложится теплым слоем, заставляя забыться в ощущениях. Нереальных, острых. От которых стыдно, а хочется ещё. Чуточку касаний. И поцелуев. И…
На глазах слёзы из-за сильного оргазма, я ничего не соображаю. Не могу рассмотреть лицо. Я только что кончила от ласк и не представляю, кто передо мной.
Алан или Давид?
Давид или Алан?
– Теперь ты от меня никуда не денешься.
Глава 16. Аня
– Теперь ты от меня никуда не денешься.
Фраза мужчины должна испугать, но вместо это вызывает трепет в душе. Настолько искренне она сказана, просто. Словно решенный факт, с которым мне нужно смириться.
Только я не собираюсь.
Конечно, не буду.
И возмущусь, поспорю.
Просто чуть позже, не в момент, когда все вены в теле натянуты струной. Со мной творится что-то невообразимое, непонятное. Но тело полностью поддаётся этому мужчине.
Дрожит от его касаний, покрывается россыпью мурашек. Я чувствую член мужчины, как он скользит по лону. И от этого всё кажется острее, его дыхание на лице обжигает.
Щетина колет подбородок, а жгучие поцелуи на губах заставляют отвлечься. Мужчина кусает губы, тянет, толкается по ним языком. А затем отстраняется.
Снова и снова.
Пока бёдра не сведёт судорогой, возбуждение не потечет вместо крови. Оно обволакивает всё тело, запускает туман в голову. Всё остальное такое неважное, пустое.
Есть только я и мужчина.
Никакого расстояния между нами.
В темноте ничего не рассмотреть, но я использую руки. Скольжу по литым мышцам, сжимаю предплечья. Пальцы оглаживают твердый пресс, пересчитывают каждый кубик.
Я занимаюсь такой ерундой, пока мужчина вот-вот войдёт в меня. Предвкушением и страхом сковывает тело, но я ничего не говорю. Только стон вырывается, когда головка члена проходится по лону, задевает такой чувствительный клитор.
Мне кажется, что я сейчас умру от любого касания. Просто превращусь в пепел, настолько всё горит. Между ног огонь, лижет бедра и лоно, разгорается с новой силой.
Тот оргазм не был избавлением и спасением. Он лишь отстрочил неизбежное, оказался розжигом для настоящего костра. Когда даже пальцы подрагивают из-за возбуждения.
– Хватит, - прошу, хотя на самом деле хочу совершенно другого. Не могу понять себя, своей реакции. Но сейчас нет на это сил. – Я не…
– Всё хорошо, куколка. Я сделаю всё медленно.
Щетина.
Куколка.
Давид.
– Давид, не… Я не смогу сейчас, - каждое слово наждачкой проходится по горлу, прерывистое дыхание заглушает всё. – Я не хочу так.
– А как ты хочешь, Анют? Попробуй, какой он твердый из-за тебя. Нет сил терпеть.
Мужчина ловит мою ладонь, опускает между наших тел. Зажимает, пока я не коснусь его члена. Твердого, такого горячего. Бархатная кожа скользит по моей руке, заставляя дрожать сильнее.
Я не представляю, что творю. Но поддаюсь безумию, обхватываю член ладонью, едва сжимаю. А Давид шипит мне в губы, грязно ругается. Сам толкается бедрами, а меня прошибает.
Возбуждение словно по капли проникает в кровь, дурманя с каждой секундой все сильнее. Поцелуи мужчины – яд, который только сильнее путает мысли.
Они превращаются в комок, ничего не разобрать. И я могу только отшвырнуть его, полностью поддаваясь этому желанию. Сильнее сжать член у основания, провести по всей длине.
Внутри что-то отзывается на стон мужчины, заполняет удовольствием. Что я так влияю на него, легко возбуждаю и управляю. Это порочно и неправильно, это ложится покалыванием на кожу.
Давид покрывает поцелуями моё лицо, прикусывает кожу на ключицах. Он не идёт дальше, но и не останавливается ни на секунду. Не может допустить, чтобы огонь желания утих хоть на толику.
– Так течешь, куколка, прелесть.
– Давид.
Стону его имя, когда во мне снова оказывается палец мужчины. Давит на стеночки, будто кнопкой запуская дрожь по телу. Я сжимаюсь вокруг него, протестующе хнычу, когда Давид добавляет второй палец.
– Такая тугая, охрененно. Давай, Анют, постони для меня ещё раз.
И я выполняю эту просьбу, не могу сдержаться. Звуки сами рвутся наружу, раздирают грудную клетку. Это всё превращается в морок, когда руководствуюсь только желанием.
Обвожу пальчиками головку, налитою кровью. Раскатываю каплю смазки по ней, чуть сжимаю. Хочу слышать Давида, мне так это нужно. Его дыхание и рычание, ругань.
Видеть, что не одна я схожу с ума, умираю от собственной распущенности.
– Развратная куколка, - выдыхает довольно, забрасывая мою ногу на своё бедро. – Отталкиваешь, а сама течешь. Все мозги мне сегодня выебала, - рычит, сильнее растирая влагу по клитору. На грани боли и удовольствия, когда тело немеет, сжимается. Вот-вот… – А я выебу тебя. Честный обмен, Анют?
– Давид…
Не успеваю закончить мысль, попросить надавить сильнее. Дверь в комнату распахивается, запуская свет. В первую секунду я расслабленно выдыхаю, потому что со мной действительно Давид. Я не ошиблась.
А вторая секунда вселяет стыд и страх.
Потому что на пороге Алан.
