Давид едва отстраняется, и я пользуюсь заминкой. Возбуждение спадает, как осенняя листва. Будто и не было его. Будто это другая девушка плавилась от касаний мужчины и стонала его имя.
Я натягиваю одеяло до подбородка, не зная, куда девать глаза. Чувствую, словно муж застукал на измене. И пусть Алан мне никто, не имеет права смотреть осуждающе… Но он смотрит.
А я сгораю со стыда.
– Вон, Литвин.
Давид бросает зло, усаживаясь на кровати. Не могу сдержаться, делюсь с ним краем одеяла. Потому что света с коридора хватает, чтобы рассмотреть наготу мужчины. Его стояк.
Длинный толстый член, который выпирает из-под покрывала. И это могло оказаться во мне? Нет, никогда. Он просто не поместиться, не…
– Какого хрена, Воронцов? – Алан отвечает таким же тоном. Злым и недовольным. Мужчина даже не смотрит на меня, только на Давида. – Кажется, что мы договорились. Решаем всё утром. Не по понятиям ведь, забирать чужое.
– Я не чужое и не своё, - пищу, чувствуя покалывания ярости под кожей. – Я никому не принадлежу. И…
– И можешь трахаться с кем попало?
– Если бы это были вы, Алан, вы бы не злились, да? Я… А знаете что? Подбросьте монетку и закончите уже это, - говорю на эмоциях, тут же жалею. Но договариваю до конца: – Если моя невинность такое больше дело, то не будет её, не будет и проблем. Так? Тогда вы отстанете?
Я несу такой бред, что самой стыдно. Почти что предлагаю переспать со мной, лишь бы уже не трогали. Прекратили свои споры и ночные визиты. От которых щеки горят, а внутри ещё полыхает из-за неудовлетворенности.
Поджимаю к себе колени, упираясь в них подбородком. Рассматриваю узоры на ковре, причудливые полоски света. Что угодно, лишь бы не смотреть на мужчин. Не понять, что они действительно раздумывают над моим предложением.
И пойдут за этой треклятой монеткой.
– Всё не так просто, Анют.
– Почему? То есть, я так предложила, я не…
– Мы знаем, Анна, - Алан вздыхает, приближаясь. Каждый его шаг как взвод курка, шум барабана, в ожидании выстрела и смерти. Без приговора, сразу к делу. – Но совет на будущее. Не предлагай ничего, что не сможешь выполнить.
– Я просто… Устала.
– А развлекаться с Давидом не устала?
– Завали, Литвин. У тебя никакого права читать морали куколе. Мы с ней сами разберемся. Да, Анют?
Это просто невыносимо. Быть между двух огней, когда мужчины перетягивают меня, как канат. А я ведь даже не нахожу причин, чтобы они так поступали.
Только моя невинность? Действительно всё дело в ней?
Но это же глупо! Они могли найти кого-то ещё, мало ли девственниц в столице гуляет? Уверена, некоторые из них бы согласились на неприличное предложение. Люди разные бывают.
Но почему именно я?
Я спрашиваю это пересохшими губами. Сердце трепещет в груди, отчаянно стучит, в попытке вырваться. Сжимаю одеяло до побелевших костяшек, жду ответа.
– Так получилось, - Алан, наконец-то, смотрит прямо на меня. Я жду в его взгляде брезгливости или осуждения, но вижу лишь чистую ярость. За то, что позволила другому прикоснуться к себе. – Ты сама виновата, что попала в такую ситуацию. Дала повод думать о теме не в самом приличном ключе. И теперь от этого наваждения не избавиться.
– Ну вы же люди, а не звери. Вы можете контролировать свои порывы и… Я не знаю, разобраться без меня?
– Уже разобрались. Пока кто-то не нарушил соглашение и не поперься к тебе.
– За лексиконом следи, Литвин. Не у себя дома.
– У нас был договор, Воронцов. Я остаюсь, а с утра всё решаем. Сам любезно выделил комнату, а после нарушил все условности.
– А может вы поговорите в другом месте? Разберетесь с договором и мелким шрифтом… Я спать хочу.
Выдаю несмело, не зная, что ещё сказать. Чувствую себя донельзя глупо. Я едва не переспала с Давидом, не поддалась. А между ног всё стягивает от моей смазки, остатков возбуждения.
Мне хочется в душ и утопиться там. Никогда больше не видеть мужчин, не вспоминать. Как я поддалась, как кислород взрывался внутри, оглушая и лишая способности мыслить.
Я ведь… Боже, фактически, я ещё встречаюсь с Димой. Я не получила доказательств, что именно он был замешан во всём. А ещё… Ещё голову кружит от того, как быстро развиваются события.
В груди давит, не получается сделать вдох.
– Анна? – Алан вдруг оказывается рядом, тянет меня к себе. Нет, я не выдержу. Ещё одного соблазнения, настойчивых касаний… Но мужчина только сжимает плечи, обнимая. – Ты вся дрожишь.
– Я не…
– Дыши медленно, Ань, - советует, нашептывая на ухо. – Ты же не страдаешь паническими атаками.
– Просто всё сложно. Всё… Слишком.
– Ложись, тебе нужно отдохнуть от всего.
– А вы?
Я хочу, чтобы мужчины скорее ушли, оставили меня в покое. А при этом боюсь, что кто-то вернётся потом. Будет так же настойчиво целовать, продолжать искушать.
А я… Как какая-то…
Поддамся.
Уже поддалась, позволила лишнего. Превратилась в вязь в руках Давида. И внутренний голос нашептывает, что это же случится и с Аланом, если придёт он. Слишком бурная реакция на них двоих.
Даже сейчас. Когда страх царапает изнутри, а при этом меня будоражит чужая близость. Обволакивает запахом парфюма и самих мужчин, давит лёгкими мускусными нотками.
– И мы останемся, - Алан решает за двоих, а Давид даже не пытается спорить. – Во избежание происшествий.
– Но…
– Кто-то вернётся, вопрос времени. А дежурить у твоей двери, куколка, не так удобно как в кровати.
– Мне надо в душ и…
– Лежи.
Алан просто давит на мои плечи, заставляя опуститься вниз. Оказаться в центре большой кровати, пока сам ложится рядом. Давид закрывает дверь в спальню и занимает другой край.
Господи, их совсем ничего смущает?
Сам факт, что мы втроем в постели? Что…
– Можешь смело кричать, Анют, если кто-то начнёт приставать.
Да я уже готова кричать!
Как минимум от непонимания…
Но мужчины держатся на расстоянии, никто не прижимается. И это… Да, даже хорошо, что они оба остались. Никто не позволит лишнего себе, чтобы не провоцировать соперника. Не позволит лишнего другому.
Всего за один день моя жизнь превратилась в разруху.
Во что она превратиться за одну ночь с двумя мужчинами?
Глава 17. Аня
Мне так хорошо, тепло. Сильнее заворачиваюсь в одеяло, чувствуя чужие касания сквозь сон. Только ничего не могу сказать, страшно, что всё спокойствие закончится.
