– Тихо, милая, - провожу языком по губам, видя, как девушку пробирает от этого движения. – Я чувствую, насколько ты мокренькая. Всё больше и больше. Тебя ведь заводит это, да? Как я касаюсь, - провожу по лону, едва надавливаю на тугую дырочку. – Целую. Заводишь.
– Я, - всхлипывает, держится за мои плечи. Подхватываю, когда ножки Ани начинают разъезжаться на льду, сложно стоять. – Да.
– Это ведь хорошо, милая, нечего стыдиться. Потому что ты меня тоже заводишь. Невероятно. Крышу рвешь.
Никогда не думал, что можно получать такое удовольствие, доводя кого-то до оргазма. Всегда больше собственное удовольствие волновало. Но Анюту хочется трогать. Ласкать. Целовать.
Так, чтобы извивалась и стонала, всё громче и громче. Терлась о меня своим телом, просила большего всхлипами. Такая послушная и открытая, что рвёт на части.
– Алан, - её ладошки пробираются под рубашку, гладят мою спину. А я медленно надавливаю на клитор, играю с её дырочкой. Как же охрененно она сжимается, стоит немного надавить. Скользнуть внутрь пальцами. – Стой, не надо.
– Я просто потрогаю, только потрогаю. Помнишь ведь? Первый раз я обещал другой. Да?
– Да, - смотрит на меня затуманенным взглядом, качает головой. – Ты обещал.
– Но это не значит, что мы не можем получить разрядку. Ты ведь мне поможешь, Анют? Сделай мне хорошо, а я тебе. Вот так.
Ловлю хрупкую ладошку, накрывая свой пах. Зрачки девушки расширяются, когда она чувствует каменный стояк. А я готов зарычать, настолько охрененно.
Даже сквозь одежду, просто касание. А уже трясет. Кровь пульсирует, разгоняется по члену. Кусаю пухлые губы, когда она расправляется с ремнем. Медленно, неумело, заводит ещё больше.
С рычанием сам стягиваю брюки и белье, направляя руку Ани. Она сжимает ствол, хочет что-то сказать. Но обрываю все протесты новыми движениями.
Стеночки туго обхватывают палец, не давая двигаться. Перед глазами меркнет от фантазий, как будет войти в девушку членом. Как будет туго, жарко. Жутко влажно, она ведь так легко возбуждается.
Направляю ладонь Ани, сцепив зубы. Позвоночник простреливает удовольствием, по затылку спускаются мурашки. Хорошо, блядь. Дико хорошо, мышцы сводит.
Всё тело напрягается, когда девушка обводит пальчиками набухшую головку. Член пульсирует, нужно не так много. Возбуждение бурлит, вырываясь несдержанными движениями.
Толкнуться чуть резче, прикусить губы, провести пальцем по лону, сжимая клитор. Сам толкаюсь в руку Ани, от чего по телу проходит разряд тепла.
– Сильнее сожми. Давай, моя хорошая.
Девушка слушается, отвечает. Ресницы трепещут, а Аня всё чаще дышит. Стонет, всхлипывает. Каждый звук – новый удар по возбуждению, заставляя действовать быстрее.
– А… Алан!
Вскрикивает, кончая с моим именем. Её трясет, глазки закатываются. Невероятная. Целую снова, постоянно. Хочу на вкус попробовать её стоны, все вобрать.
Накрываю запястье, чтобы направлять. Резче, чуточку грубее. Хватает всего парочки движений, чтобы всё сжалось внутри. А после выплеснулось спермой на ладонь девушки.
– Умница, - улыбаюсь, смотря на произведение искусства перед собой. Анюта поплыла, губы красные и припухшие. На шее красуется мой засос, ярко-красное пятно. – Такая сладкая и отзывчивая.
– Я… - смущенно опускает взгляд. – Мне нужно в уборную. Я…
– Сейчас отведу, Анюта. Но для начала…
– Что?
– Значит, так. Идешь на встречу с Давидом, сразу отказываешь, и я тебя забираю. Ты меня поняла? Никакого свидания с ним, ничего. Да?
– Да.
Вот и хорошо.
Глава 26. Аня
– Значит, так. После свидания звонишь ему, сразу отказываешь. И выбираешь меня. Ты меня поняла?
– Да. Ага.
Я не выдерживаю, заливаюсь хохотом. Прячу лицо в ладонях, качаю головой. Почему-то мне настолько весело, что это просто рвётся из груди. Звонким смехом, истерической дрожью по телу.
Не могу остановиться, даже когда Давид вдруг приобнимает меня за талию. Тащит к себе, укладывая крупные ладони чуть выше ягодиц. Он теплый, невероятно теплый.
А ещё пахнет древесиной, табаком. Вдыхаю аромат, позволяя тому пробраться в легкие и кровь.
– И что смешного я сказал, куколка?
– Ничего. Прости, - кусаю губы в попытке скрыть широкую улыбку. – Ничего. Это мои мысли. Прости.
Повторяюсь, пока взгляд Давида немного теплеет. Замечаю, как напряженность уходит из его тела, растворяется в воздухе. Не знаю, что творю, укладываю ладони на мужские плечи.
– Просто… Забавно. Но я поняла, что ты хочешь.
– Вот и умница.
Давид удивляет. Наклоняется, но его губы мажут по щеке. Щетина едва царапается, вызывая мурашки внутри. Вихри и табуны, которые вызывают натянутое ощущение.
А я считаю минуты до того, как мужчина перейдет в наступление. Алан тоже вёл себя прилично. Ну, почти. А в итоге свидание закончилось так, что я до сих пор краснею.
Но я не соврала, ни одному из мужчин. Я всё действительно поняла. Довольно просто. Отказать одному, выбрать другого. И каждый хочет, чтобы я назвала его имя.
Всё понятно. Только не значит, что собираюсь следовать дурацким указаниям. Просто потому, что мне приказали. Выбирать собираюсь честно, хотя совсем этого не хочется.
– Нет, - давлю на грудь мужчины, когда тот наклоняется. – Давид! Здесь и так мои однокурсники гуляют, - бросаю взгляд на здание университета, вздыхая. – Хватит того, что меня забирают разные мужчины постоянно.
– Постоянно? С этого момента подробнее.
– Твоя охрана, охрана Алан, сам Алан, теперь ты. Мне ещё учится, я не хочу слухов. Нет, - повторяю увереннее, не позволяя себя поцеловать. – Ты меня слышишь?
– Слышу, куколка. Алану тоже не позволяла себя целовать?
Алану я позволила куда больше. Просто потому, что я не принадлежу себе рядом с этими мужчинами. Можно уже подозревать и нимфоманию, которая вдруг проснулась.
Но ни от кого так не ведёт, как с Давидом и Аланом.
Мой личный яд, доза, непонятные ощущения, которые вспыхивают мгновенно.
– А тебя волнует только это? – прикусываю губу, потому что привычная истерика прорывается. Нужно быть умнее, думать наперед. – Сам Алан, а не я?
Отстраняюсь, вдыхая прохладный воздух. Пальцы чуть подрагивают, поэтому я сжимаю их в кулак. Оказывается, довольно сложно спрашивать самое важное.
Но это конкуренция между мужчинами… Она убивает, очень сильно и безжалостно. Зарождает странные сомнения, которые Давид сейчас читает на моём лице.
– О чём ты, Ань?
