Быстро покормив свою банду вчерашним тунцом, натягиваю на сырое тело одежду. Пинаю снова их мячик подальше, чтобы не щемили любопытные морды в дверной проём и, пока кубарем летят за ним, выхожу.
И тут новый сюрприз незадавшегося утра! Нос к носу с моей тачкой машина Тихорецкого и он собственной персоной.
Я был у него в интернатуре. Бездарный врач, но хороший менеджер. Чаще всего так и бывает, да.
Иду к своей машине, меня окутывает адреналином. Как самцу, мне хочется втащить ему. Все знали, что мы с Альбиной любовники. И он знал — не идиот же. И не обломался залезть в мою постель.
Но, блять… Имеет право, если женщина не против. Все вопросы к ней, не к нему. И всё‑таки кулаки мои сжимаются и зудят.
Узкоплечий, немного оплывший, с большими залысинами. Приторно пахнущий каким‑то сладковатым унисексом. Кривит свой капризный рот.
Не сработались мы с ним сразу. Но по работе Альбина всегда стояла между нами, помогая мне избегать прямых контактов.
—Утро доброе… Державин.
Он смотрит на меня с холодным презрением и ревностью. Пытаясь спрятать это за напускным равнодушием и деловитостью.
—Доброе,— так же прохладно отвечаю я.— Чем обязан?
—У меня к тебе предложение.
—Не много ли предложений, Валерий Петрович, на наше отделение?— срывает мне тормоза.
Его ноздри агрессивно вздрагивают.
—Я хочу предложить тебе стажировку в Китае. На год. По гранту.
—Хм…
Как щедро. Из двадцати претендентов выбрать того, кто в неоплачиваемом отпуске и трахал твою будущую жену?
—А что взамен?
—Ты останешься там. Года на три‑четыре.
И получу волчий билет на практику в России во все приличные клиники за нарушение контракта по гранту? Круто!
Я зло ухмыляюсь.
—Неинтересно. Предложи следующему…
«…её любовнику» проглатываю я, но он читает по взгляду.
—Слушай сюда, Державин…— слетает с него маска невозмутимости.
Хватает меня своей клешнёй за футболку. Мой кулак машинально сжимается. Отталкиваю его в плечо.
—Я тебя, сучонка, по статье уволю, если ты по‑хорошему не понимаешь! Я же всё знаю про вас…
—Что ж ты такой нервный, Тихорецкий? Вроде от меня к тебе она ушла, не наоборот. Да и ты в нашу постель залез, не я в вашу. Или всё‑таки не идиот и понимаешь, «что, как и почему»?
Пространство между нами взрывается животными инстинктами. Совершенно неожиданно славливаю подачу в скулу, и рефлекторно и слепо вколачиваю кулак ему в лицо в ответ. Делаю пару шагов назад, чтобы остыть и остановить эту бессмысленную и глупую сцепку.
—Нахуй она мне теперь не нужна. Можешь землю рогами не копать, Тихорецкий.
—Ты же мне нос сломал, кретин!
—До свадьбы заживёт!— хмыкаю я цинично.
—У меня же конференция!
—А нехуй кидаться рогами на грейдер.
—Рога‑то у тебя, Державин,— мстительно.
—По всем канонам должны быть. Но что‑то пошло не так, да? Иначе бы ты не суетился.
Смотрю на часы. Чёрт! Пациент же.
Оборвав этот разговор, сажусь в тачку. Выезжаю на дорогу, набирая Альбину.
—Стеф… доброе утро. Спасибо, что перезвонил.
—Я не перезвонил. Уйми своего оленя, ясно?
Скидываю.
На ресепшене меня встречает Зоя.
—Я в кабинет к Вам отправила.
—Правильно. Халат…
Подаёт мне выглаженный короткий халат и сложенные форменные брюки.
—Степан Дмитриевич…— шепчет она,— на скуле… ммм… ссадина… Где же Вы так?
—Твою мать. Мирамистин мне занеси, и пластырь. Пожалуйста.
Иду по коридору в кабинет, Зоя семенит рядом, зачитывая мне жалобы пациента.
—Понял,— открываю дверь кабинета,— и никого не записывай после четырёх. У меня вызов.
—На дом?
—По всей видимости — да.
Чем ближе к четырём, тем сильней у меня мандраж. Какого я согласился на это? Я то хватаюсь за телефон, собираясь позвонить ему и отказаться, то наоборот, пускаю как пацан слюни от предвкушения, что… что? Ведь я же не собираюсь? Я просто сделаю массаж, да?
Ловлю своё отражение в зеркале. Как гопник с разбитым лицом!
Ха… Понравиться ей хочешь?
А вот хочу!
Замужняя дама…
Всё равно хочу. Без всяких продолжений. Хочу словить те самые гормоны‑феромоны, услышать, какой у неё голос, как она разговаривает, посмотреть, как двигается, ощутить запах… Зарядиться от этой сногсшибательной батарейки. Меня выкачали до нуля… А источники попроще типа Зои не срабатывают.
И в четыре, быстро ополоснувшись в душе и переодевшись в футболку и джинсы, я закрываю кабинет и отдаю ключи на ресепшен.
—Стеф…
Разворачиваюсь.
—Что?
Но на ресепшене звонит телефон, и Зоя берёт трубку, отрицательно качая головой. Будет что‑то срочное — позвонит.
Ильницкие живут в элитном коттеджном посёлке американского типа — невысокие заборчики, обширные газоны, одинаковые, как под копирку, дома, отличающиеся только количеством цветов у входных дверей, формой бассейнов и стоящими на парковках тачками. Пару раз был здесь. Родители моих маленьких пациентов просили приехать на дом. На входе охрана. Называю адрес и фамилию. Пропускают.
Пустые, чистые, но словно немного выхолощенные улочки. Небольшой супермаркет. Пара подростков на скейтах навстречу. Рассекают прямо по проезжей части. Скидываю скорость, останавливаясь у нужного дома.
Тру ноющую скулу и телесного цвета пластырь отваливается. Да и чёрт с ним.
Забираю рюкзак с заднего сиденья и жму на кнопку звонка входной двери. Потрясывает от предвкушения так, как будто я в первый раз иду в гости к едва знакомой девушке и знаю уже, что трахну её.
Собственно, направление в меде я выбрал именно из этой логики, когда, впечатлившись профессиональным массажем, совсем потерял башню от возбуждения и прямо на сеансе отымел массажистку. Тогда мне показалось, что это прекрасный навык для молодого и всегда голодного до секса парня. И я с удовольствием практиковал его на однокурсницах, стремясь к совершенству! А потом увлекло профессионально. Но слава о моих пальцах в определённых кругах до сих пор осталась специфическая… И, возможно, именно благодаря ей я здесь!
Дверь открывается автоматически. Иду между двумя газонами к дому.
Сердцебиение ускоряется…
Входная приоткрыта.
