—И масло своё заберите!— обиженно и показательно брезгливо протягивает она.
—Дарю! У тебя же МУЖ! Пусть использует по назначению!
Из её глаз брызгают слёзы.
Вылетаю из дома.
«Ты дебил, Державин,— ругаю себя на чём свет стоит.— Просто идиот! Истерил, как пацан! Понятна же её реакция. Ну почему ты никогда не можешь закрыть свой рот, а? Или говорить что‑нибудь примирительное?»
Сижу в тачке напротив её дома, пытаясь отдышаться.
«Ну и забей теперь!» — пытаюсь уговорить себя.
Изначально нехуй было за неё вписываться! Чужая же женщина! И потом укосячился по всем статьям! И ты же хотел, чтобы не позволила! А в итоге обиделся, как мальчишка! Вот теперь — реально как мальчишка!
Пойти извиниться?
Сука… Не могу.
Через какое‑то время возле её дома притормаживает Кайен. Из тачки выходит муж.
Раздражённо впечатываю кулак в панель.
Открывает заднюю дверь. Оттуда выходит мальчик лет шести. Заплаканный?.. Вжимая голову в плечи, идёт до двери. Я вижу в нём черты Виктории. Сын?!.. А мне она показалась совсем ещё девчонкой!
Ильницкий открывает ему с брелока дверь. Мальчик заходит внутрь. Борис садится в тачку и уезжает.
При ребёнке объясняться нехорошо…
Поворачиваю ключ зажигания. И уезжаю отсюда с тяжёлым сердцем и бунтующим от голода телом.
Охуеть…
Глава 11
Ужас!
Сжимаю в руках это чёртово масло. Ложусь плечом на косяк и стекаю вниз. Тело непослушное, как вата, между ног пульсирует…
Закрываю лицо руками.
Я вела себя как развязная девка… Если Борис узнает об этом… Я должна рассказать? Я не смогу…
И я ненавижу мужчин сейчас. Всех! Начиная с моего всегда равнодушного отца, заканчивая этим массажистом!
От воспоминания его рук тело сводит в сладострастных судорогах, и я снова слепну, как какая‑то…
«Я хочу тебя…»
Это как дезориентирующий удар…
В этот момент меня окатило какой‑то обезволивающей волной. Никогда раньше я ощущала так близко и ярко желание и возбуждение мужчины. Чистое, ничем не завуалированное. Текущее, как расплавленный металл, из его глаз внутрь меня. Оно меня смяло, обезоружило, отключило!
И мне парадоксально стыдно перед ним, что я оттолкнула это что‑то сильное и искреннее.
Но ведь иначе и быть не могло!
И больше всех я ненавижу Бориса. За всю эту ситуацию, что он создал. Начиная с его равнодушия и холодности, заканчивая этим парнем, которого он подсунул мне! Его полную противоположность! У него даже не родилось ревности — отдать моё тело чужим рукам! Таким рукам!!! Пригласил к нам в дом постороннего! Оставил нас вдвоём!
Но дело же не в Борисе. Это я просто пытаюсь себя оправдать! Он просто подарил массаж, желая сделать приятное. А этот… Стеф! Наглец! Что он себе возомнил?! Вероятно, он привык к клиенткам, которые не против такого продолжения… Боже… Я же кончила… Я кончала в его руках, как… Ужас какой!
Я… изменила мужу??..
Растерянно захожу в гостиную. На диване рассыпавшиеся купюры. На автомате собираю их. Почему так много?
Пересчитываю. Может, Борис заказал мне курс массажа?
Мне всё равно…
Смотрю на диван. Ощущения снова накатывает яркими вспышками. Со стоном сокращаюсь.
Мне надо срочно смыть это всё с себя. Я пахну сексом! Вся эта комната пахнет сексом и «Эгоистом». От этого запаха кружится голова… Не болит. Кружится! Открываю окно, чтобы проветрить и отдышаться. Прикасаюсь пальцами к губам, сминая их. И тут же отдёргиваю! Потому что мои пальцы явно пытаются воспроизвести этот головокружительный поцелуй. Он словно мой первый. От незнакомого вкуса его губ… Мужского… Не одинаково мятного, как всегда у Бориса… а… настоящего, живого… Тело опять бесконтрольно выгибается от накатывающих ощущений! Он же засунул в мой рот язык!!! Борис никогда не делает так…
Провожу рукой по бедру. Вся скользкая и мокрая. Душ! Срочно!
Мне кажется, я никогда не смою с себя это всё… У меня на лбу будет написано! Что я падшая женщина, не контролирующая себя кошка, что я изменила своему мужу…
Застыв у окна, кладу свой горящий лоб на стекло. Слышу звук двигателя машины Бориса.
В душ я не успела! Как смотреть теперь ему в глаза?? Он же явно спросит об этом массаже. Он зациклен на своих подарках. И всегда дотошно требует, чтобы я их правильно носила, демонстрировала и использовала как можно чаще. Иначе — это неуважение к нему. Спросит и про массаж.
Истерично пытаюсь найти объяснение, почему я прогнала массажиста, и он вернул деньги — так, чтобы объехать произошедшее. Правду я сказать не могу! Вдруг муж решит потребовать объяснений или ещё что‑то… А этот Стеф… С него станется ляпнуть что‑нибудь компрометирующее обо мне!
Наговорил мне тут гадостей. А таким милым показался вначале. С мужчинами всегда так!
Я тоже, конечно… наговорила.
Так что сказать Борису? Не нахожу ни одного приличного оправдания. И решаю, что придумаю потом. А сейчас умолчу, пока меня так трясёт.
Прячу деньги в карман халата. Открываю дверь.
—Илюшка…
Один.
—А где папа?
—Поехал по делам.
С облегчением выдыхаю, присаживаясь перед сыном.
—Ты почему плакал?
—Папа сказал, что я его позорю. А я упал…
Трёт коленку.
—Мне было больно. Я заплакал.
Борис не выносит, когда Илья плачет при людях.
Обнимаю, прижимая к себе.
—Это неправда. Ты чудесный мальчик. Я тобой очень горжусь.
—Даже если я плачу, как девочка?
—Мальчики тоже плачут, когда им больно.
—И папа?— поднимает на меня удивлённые глаза.
—Папа…— вздыхаю я.
Папа у нас терминатор.
—Я не хочу эти тренировки… Я хочу гулять. Можно нам в парк?
—Пирожок… сейчас придёт Катюша. И вы поедете на шахматы. А на обратном пути немного погуляете.
Усаживаю его за стол. Вяло ковыряет тефтели на пару.
—А у меня скоро день рождения?— тоскливо.
—Скоро.
—И что будет? Как у Влады?
—Мы пока ещё не решили,— поджимаю я губы, вспоминая тот злополучный шоколадный фонтан.— А как бы ты хотел его провести?
—Я хочу в парк аттракционов. Только с тобой. И чтобы мы катались везде‑везде! А папе не сказали!
