Но вместо этого подъезжает ментовская тачка. Хмуро наблюдаю, как менты сначала подходят к охраннику.
—Буянит, хулиганит, кидается в драку… Алексей Павлович очень просил остудить.
И остужать подольше… доходчиво.
Менты оборачиваются на меня. Двое агрессивно помахивают дубинками.
Не понял… До меня вдруг доходит, что этот месседж охранника про меня!!
—Проедемте в участок,— подходит ко мне мент и подхватывает под локоть.
Уворачиваюсь.
—Не надо меня трогать.
Нервы и так на пределе, а эта ситуация взрывает окончательно. И я в секунде от того, чтобы сломать этому менту лицо.
—Я никого не трогаю. Это ложь.
—В участке разберёмся.
—Я проеду туда на своей машине. Следом за вами. Предварительно позвонив адвокату.
—Петрович, не тупи,— подходит второй,— видишь, клиент сопротивляется при задержании?
Замахивается дубиной.
Всё слишком быстро, без вариантов и на нервах! И я, рефлекторно выставляя блок, делаю шаг впритык к этому беспредельному менту, размахиваюсь и ломаю ему лбом нос. Дальше мясо… Удар дубинкой под колено, и, пока я падаю на руки, ещё несколько по спине.
Суки…
Мне заламывают руки и упаковывают. Охранник равнодушно взирает на происходящее. Поднимаю глаза… Вижу, как отец Вики наблюдает за нами в окно.
Из носа течёт кровь… Я не могу даже стереть её. Она щекочет губы и подбородок, пачкая толстовку.
Потом меня долго мурыжат в участке, крепя мне всё, что ни попадя. Я молчу…
Смысл выёбываться? Им дана команда — они выполняют.
У меня забирают всё из карманов, толкая в обезьянник.
—На пятнадцать суток его… Пока.
Наручники наконец-то снимают. Стираю с лица кровь.
Вечером переводят в камеру. Двухъярусные сплошные нары.
—Здравствуйте…
Оглядываю камеру. Человек десять… Разношёрстный народ.
—Здравствуй,— отвечает только один. Единственный сидящий за столом.— Ты кто? Случайный пассажир или постоянный?
—Случайный.
—Ну, проходи. Присаживайся. У нас тут мирно. Блатных нет. Все случайные.
Врёт… Судя по тому, что никто не спешит садиться к нему за большой стол, и все шкерятся по нарам, он и есть блатной.
Осторожно присаживаюсь напротив.
—Как зовут?
—Степан.
В его голосе скрытая власть. Но ни одной наколки я не вижу. Несвежая, но дорогая рубашка… След на пальце от кольца.
—Кем в миру будешь?
—Врач я детский. Травматолог.
—Хорошая профессия… Ладно, располагайся, Степан. Моё имя Руслан. Вот здесь свободно,— кивает на свёрнутый матрас.
Время опять тянется очень долго. Местную еду есть невозможно. Воротит даже от запаха. Утром приносят завтрак. И я пытаюсь уговорить мента, чтобы дал мой телефон позвонить соседу, объясняя, что за пятнадцать суток мои коты в квартире сдохнут. На что получаю ответ, что невелика потеря, заведу новых.
Меня трясёт от этого жирного, мерзкого мента. Сжимаю кулаки и отворачиваюсь, слыша, как за спиной лязгает дверь.
—Такие вот суки наши стражи порядка!— цинично ухмыляется Руслан.
—Может, у Вас есть телефон? Я заплачу за звонок.
У блатных, слышал, иногда оставляют.
Отрицательно качает головой.
И время опять тянется. Я дожидаюсь следующей смены и пробую договориться с ней.
Хер!!
Тело, не привыкшее к неподвижности, сходит с ума. Я отжимаюсь. Много, часто…
Ничего не ем. Не могу!
Ночами мне снится Вика. И говорит она мне совсем другие вещи. Вернее, не говорит ничего. А только плачет. А я здесь… Мне хочется сломать её отцу челюсть!
На четвёртые сутки к нам попадает какой-то кручёный пассажир. Потому что Руслан тут же встаёт в стойку.
Новенький — пожилой, молчаливый… На лице застывшая мука. Руслан суетится с чаем для него. И они тихо о чём-то беседуют.
Ночью новенький стонет во сне.
От голода уже тошнит и кружится голова. Съедаю невнятную жидкую кашу на воде без соли и сахара.
Пятые сутки… Вспоминаю, что Вика всегда забывала закрывать окно на балконе так же, как и я. И очень надеюсь, что забыла и сейчас. И коты мои выживут.
Выпив такую же безвкусную бурду в стакане, остаюсь за столом с этими двумя блатными.
—У Вас что-то болит?— спрашиваю у новенького, не выдерживая.
—Кто спрашивает?— поднимает на меня тяжёлый уставший взгляд.
—Врач он. Травматолог детский,— тихо подсказывает Руслан.
—Помоги снять…— бросает новенький взгляд на Руслана.
Тот помогает ему избавиться из одежды.
Всё тело забито синим. Так мне кажется на первый взгляд. Но когда приглядываюсь в тусклом свете камеры, понимаю — наколок много. Но синева не от них. Сплошной синяк!
—Ебать…— взъерошиваю волосы.
—Идеи есть?
—Могу попробовать, но…
—Пробуй.
Ощупываю пальцами спину, грудь, объясняя, где что вывихнуто, смещено, сломано. Всё — не смертельно. Но очень мучительно. Словно били умело, точечно.
Превращаю рубаху в корсет, стягиваю рёбра.
—Лекарства бы…
—Говори, какие. Люди передадут,— достаёт телефон.
Мои глаза вспыхивают. Я диктую ему, а сам думаю, как корректно попросить позвонить. Но меня опережает Руслан.
—Пацану дай позвонить. Коты у него заперты. Сдохнут. Переживает…
Отправляет смс со списком лекарств. Протягивает мне телефон.
—Спасибо большое!
Коты… Простите, пацаны, но я попробую решить задачу по-другому. Быстро скользя пальцами, отыскиваю телефон приёмной судьи, с семьёй которого работаю.
Набираю.
—Приёмная…— женский голос.
—Здравствуйте. Это срочно. Я лечащий врач Николая Михайловича, Державин.
Передайте, пожалуйста, что меня задержала полиция, и неизвестно, когда отпустят. И все сеансы отменяются.
Напрямую попросить о помощи через секретаря не решаюсь. Но сегодня сеанс у его внучки. А вчера я пропустил наш с ним сеанс…
Давай, Николай Михайлович! Что тебе стоит? Один звонок!
—Огромное Вам спасибо,— возвращаю телефон.
—Спасибо — много, доктор,— прищуривается избитый.— Выйдешь — я к тебе отправлю женщину одну с ребёнком. Посмотришь, что там к чему.
