— А где твой паспорт?
— Как и всегда — в серванте.
— Кстати, о серванте, — села я прямо. Сейчас начну каяться, что сунула свою лапку в шкатулку с сокровищами деда. — Я взяла из твоих запасов три тысячи. Полторы на лекарства — я занимала деньги и отдала их. А еще полторы тысячи я оставила себе — мало ли что. Вот так опять понадобятся таблетки тебе, а у меня денег никогда нет с собой. Хочу, чтобы ты знал. Ладно?
— Конечно, умница ты моя, — ответил дедушка. — Правильно всё.
Фух. Камень с плеч. Боялась, что ругаться будет за самовольство. Я привыкла всё решать только вместе с дедом, и сегодня, когда брала деньги сама, чувствовала себя странно.
— Кто же тебе занял? — спросил он.
— Да так, — отмахнулась я. — Одноклассник. Так совпало, что он был рядом.
— Значит, ты уже подружилась с кем-то в классе? С мальчиком? — удивился дед.
Подружилась… То, что происходит между мной и Даней даже с натяжкой сложно назвать дружбой, но деда расстраивать не хотелось.
— Да нет, — покачала я головой. — Просто он слышал, как я говорю по телефону, и смог занять мне нужную сумму на лекарства.
— Мне бы хотелось, чтобы у тебя в школе появились друзья и ты перестала чувствовать себя там лишней.
Дед так просто и искренне это сказал, что мне снова захотелось плакать.
Как я бы этого желала — не передать словами.
Но пока мы имеем то, что имеем…
— Всё будет хорошо, — повторила я его слова, которые он говорил мне пять минут назад. — Ты, главное, к врачу сходи.
— Обязательно, — кивнул он. — Я же обещал. А твой дед слово своё держит всегда.
— Знаю, — улыбнулась я ему. — Хочешь есть? Я подогрею.
— Можно и поесть, — ответил дед. — Только сначала… Я тебе подарок же приготовил.
— Мне? — подняла я брови. — Зачем?
— Просто так. Ну-ка, открой секретер, там блокнот зелёный.
Я прошла к секретеру и открыла его. Там в самом деле обнаружился красивый и мягкий на ощупь блокнот. Дорогущий, наверное, но глаз у меня загорелся — такой классный!
— Ух ты, — восхитилась я и подошла с ним к дедушке. — Такой красивый…
— Тебе, милый мой Огонёк, — сказал дед. Так он звал меня наедине — производное от имени Агния. — Ты совсем забросила свою терапию. Пора бы возобновить эту практику.
Да, есть такая терапия — ведения дневника от руки. И раньше я их писала. После смерти отца начала. Письмо в самом деле помогало психике разгружаться, я словно поговорила с каким-то другом.
Может, дед и прав, и стоит снова попробовать вести дневник, хотя я уже от этого отвыкла. Но раз он хочет, чтобы я это делала, и потратился на такой замечательный блокнот для меня, я не вправе отказываться. Тем более, что мне в самом деле это нравилось раньше…
— Спасибо, — прижала я к груди новенький блокнот. — Мне он очень понравился.
— Твой любимый цвет, — подмигнул мне дед.
— Ага, точно, — улыбнулась я. — Сейчас уроки сделаю, а потом что-нибудь обязательно напишу в своём новом блокноте.
— А ужин? — спросил он.
— Да, сначала давай поужинаем, — согласилась я с ним и бережно убрала блокнот к остальным тетрадям и учебникам. Он немного подождёт…
19.
ДАНИИЛ.
Интересно, ей в самом деле нравится брат?
Иногда она смотрит на меня так, словно ей нравлюсь я. Но говорит совершенно другое.
Впрочем, я не понимаю, какого фига меня вообще колышет, кто нравится маленькой Бэмби?
Это не моё дело.
Я лежал на кровати на спине, раскинув руки и думал.
Пытался переварить всё то, что сегодня произошло.
Единственное, что я осознал, что мне почему-то не всё равно на эту девчонку.
Я постоянно стал думать о ней. Каждую свободную минуту перед глазами она: улыбается и смотрит на меня своими открытыми синими глазами.
Когда мы вместе боялись за её деда, я реально переживал, чтобы с ним ничего не случилось. И не просто потому что мне её жаль было по-человечески, но и потому что ЕЙ было плохо.
Хорошо, что всё обошлось благополучно.
Только выходит, я думаю о ней, а она — о моём брате.
Назар своими улыбками смог добиться свидания, на которое я, конечно же, не додумался бы пригласить туда Бэмби, но меня почему-то бесило, что она идёт на него с Назаром.
Я хотел попросить её не ходить с ним на свидание, но когда она заявила, что Назар ей нравится, желание отпало. Какой смысл её держать, если она всё равно пойдёт с ним не в этот раз, так в другой?
Она уже запала на брата.
Да и зачем мне вообще вмешиваться?
Пусть встречается с кем хочет, мне какое дело?
Я недовольно повернулся набок.
Грёбая Бэмби. Уйди из моих мыслей… Ты мне совсем не нравишься!
* * *
АГНИЯ.
“Дорогой дневник…” — начала я выводить красивым почерком и остановилась.
О чём же писать? Я уже отвыкла говорить с бумагой.
С уроками было покончено, дед и я — накормлены, посуда помыта, а дедушка снова заботливо уложен в постель. И теперь, когда я осталась в тишине и загадке ночи, решила возобновить практику ведения дневника.
“Я начала учиться в новом классе” — продолжила я. — “Лицей очень красивый. Дедушка договорился со своим сослуживцем, чтобы меня туда зачислили на бюджетное место. Нам не нужно за него платить, но с условием, что у меня не будет троек в четверти и в году. Я должна заплатить знаниями за это место.
Конечно же, я буду очень стараться это делать, хоть мне и сложно. Программа старой школы была совсем другой, и мне нелегко вникать в новый материал, но я очень хочу, чтобы у меня всё получилось, и не переживу, если подведу дедушку.
Знаю, что он был бы счастлив видеть, что я благополучно окончила лицей и получила преимущество на поступление в главный вуз нашего города — после этого лицея шанс на поступление туда гораздо выше.
Ребята там тоже все очень красивые, только высокомерные. Мои бывшие одноклассники всё же совсем иначе себя ведут — проще, что ли. Здесь же как будто все себя звёздами ощущают, а я — бомж с вокзала.
Очень неприятно, когда на тебя смотрят как на пустое место или на что-то мерзкое, недостойное, просто потому что я не родилась с золотой ложкой во рту.
Я родилась в самой обычной семье работяг. Папа работал на заводе, а мама — шила вещи на швейной фабрике. Всё было как у всех, пока однажды папа не погиб от несчастного случая на заводе… Мама совсем тогда с катушек слетела… Начала пить, ее выгнали с работы, лишили родительских прав. Меня отправили в детский дом, где я жила полгода, пока дедушка отбивал меня у государства. Он забрал меня домой и мой ад кончился.
