По пути к Бэмби, которая должна была ждать меня на первом этаже, я выронил из вороха вещей её рюкзачок. Из него рассыпались тетрадки и ручки.
— Да блин… — проворчал я и стал их собирать. — Что это?
Какая-то зелёная тетрадь, что выпала сверху и раскрылась ко мне страницами, привлекла моё внимание.
“Дорогой дневник!..
“Близнецы…”
“Даниил…” — выхватывало сознание отдельные слова её ровного почерка.
Это писала она, Бэмби. Я узнаю её почерк из тысячи.
А это — её личный дневник! Опачки…
Я огляделся по сторонам, а потом сунул зелёную тетрадку в рюкзак.
В свой рюкзак. Дома я всё подробно изучу, что там красивая малышка пишет обо мне…
Она не найдет дневника в рюкзаке и, конечно, расстроиться.
Но я всегда могу свалить кражу тетрадки на Лину. Она первая касалась её вещей, и вообще — спёрла их. С неё и спрос!
Все остальные тетради и ручки я сложил обратно и застегнул молнию рюкзака, чтобы в дальнейшем подобных аварий избежать.
Дошёл до Агнии и вручил ей спортивную форму и рюкзак.
— На.
— Спасибо, — вскочила она мне навстречу. — Но… Где же школьная форма?
— Нету её, короче, — сказал я, не вдаваясь в подробности.
— Они её испортили? — спросила Бэмби и снова заплакала.
— Да прекрати ты рыдать, — сказал я ей, наблюдая, как она устраивается на моём плече и плачет. Обнимая меня… И мне это нравится. Нравится настолько, что голову ведёт и дух захватывает от её близости.
— Где же я такую возьму? — плакала она, сминая мою футболку в своих маленьких кулаках. — Мы с дедом новую никак не потянем…
— Да купят они тебе новую, — заверил я её, сам не понимая, в какой момент обнял её.
Теперь мы стояли в одном из коридоров практически в обнимку…
— С чего бы?
— Да с того, что они испортили твои вещи.
— И как их заставить заплатить за новую форму?
— Да так и заставить. Сказать, как всё было, — ответил я, положив руку на её талию, и притянув хрупкое тело девчонки к себе ещё теснее. Чёрт, где же моя крыша? Я вызываю тебя!
— Я не буду ябедничать, — затрясла головой Агния. — За это всегда били.
Ничего себе заявочки…
— Кто? — обалдело уставился я на неё.
— Другие дети, — ответила она.
— Где? — снова не понял я и нахмурился. — Это твоя старая школа такая дикая была, что ли?
— Нет, — покачала она головой и грустно мне улыбнулась, игнорируя слёзы, бегущие по бледным щекам.
— А где?
— Не важно, — ответила она, спустя паузу. — Только там было очень плохо… И это напомнило мне произошедшее сегодня.
Бэмби снова жалобно захныкала, но вместо того, чтобы испытать приступ отвращения, какой обычно бывает у меня на плакс, я притянул её к себе ближе и погладил по спине и волосам…
— Ну что за место такое? Где тебя так обижали-то?
— Зачем тебе это знать? Чтобы в очередной раз посмеяться надо мной?
— Да не буду я смеяться.
— Я не хочу говорить, — упрямо заявила она. — Только ябедничать я не стану, и всё.
— Я буду, — твёрдо сказал я.
— Данил, — опять покачала она головой, осторожно выпутываясь из моих рук, словно до неё только что дошло, что она сама ко мне и прижалась котёнком, словно ища защиты. — Не надо.
— Надо, Федя, надо, — заявил я и потянул её за руку. — Если сейчас не остановить девчонок, то они продолжать издеваться над тобой. Пойдём. Мы уже и так целый урок пропустили.
Она взяла свои вещи и всё же пошла следом за мной.
В классе нас, конечно, отругали за то, что мы заявились в середине урока биологии, да ещё и Агния была без формы.
— Это что это такое, юная леди? — встала из-за стола учительница. — Где ваша форма?
— Её… Её… — забормотала Бэмби, не зная, что сказать.
— Её испортила Лина Сладкова, — ответил я за неё на весь класс. — Она решила постирать её в школьном унитазе.
Все притихли и уставились на Лину, которая пришла в класс немногим раньше нас, уже заняла своё место, на котором теперь густо краснела. Бэмби тоже глаза спрятала. Она не хотела, чтобы я озвучивал это на весь класс, но иного выхода я не видел. Этих коз впору проучить! И почему бы не сделать это учителям и родителям мерзких девчонок!
— Что? — выронила указку Юлия Ивановна. — Как это понимать? В уни… В унитазе? Зачем?
— Пошутили они так над Костровой и испортили её школьную форму, — ответил снова я. — Пока что она будет ходить в своём, пока девочки не купят ей новую и не возместят убытки.
— Девочки? — спросила учитель.
— Да, Сладкова была с подружками.
— Э-э… Садитесь на место, — ответила Юлия Ивановна. — С этим будем разбираться после урока. Лина, останьтесь после занятия, нужно побеседовать. Агния, претензии к вам пока что снимаются. Староста, предупредите других учителей, что у Агнии возник форс-мажор, и пока она будет посещать занятия в своём.
— Да, хорошо, — отозвалась Леся, которая, как и все в классе, смотрела на нас во все глаза.
Девчонок абсолютно точно ждала шикарная головомойка. А я прослежу, чтобы эти стервы купили ей новую форму!
Я же жаждал лишь одного — вернуться со школы домой и прочесть её дневник.
23.
С Линой и подружками учителя провели беседу. Сообщили их родителям и теперь вместе со мной ждали, что они купят новую школьную форму для Костровой. Выбора у них теперь нет, и они, конечно это сделают. Думаю, что теперь в сторону Агнии они будут бояться даже смотреть, не то, чтобы что-то ей делать.
Также я сообщил учителям, что они таскали девчонку за руки и пинали по раздевалке, что я нашёл её в слезах и с синяками на запястьях.
Кострова смотрела на меня недовольно, учителя — в ужасе на девчонок.
Директор лицея лично вынес девчонкам предупреждение, что за ещё один подобный инцидент все участники насилия над человеком будут немедленно исключены из школы, а также об этом будет сообщено в соответствующие органы.
Я от души наябедничал на них и нисколько об этом не жалею. Теперь к Костровой не подойдут не только они, но и кто-либо другой, зная, что я могу неожиданно впрячься за нее.
Назар охал и ахал, жалея, что не он оказался рядом с ней в тот момент, Агния же посматривала отчего-то в мою сторону.
У нас словно появилась какая-то общая тайна, что-то совместное, что теперь мы прячем от всех и никому не признаемся, что вместе нам было хорошо несмотря на ситуацию. И уже не первый раз…
