Хотел, чёрт побери, хотел.
Мы так неожиданно упали, и я оказался с ней рядом, подмяв её под себя…
Что крыша куда-то поехала. Мозг напрочь отключился, остался только инстинкт. И ему очень нравилась Агния: её мягкое женственное тело, огромные синие глаза, сладковатый запах, словно она постоянно ест конфеты, дрожащие от волнения губы…
Мне жуть как хотелось узнать их вкус и насколько они нежные… Как сама девчонка.
Так сильно хотелось, что я перестал вообще отдавать себе отчёта и просто поддался порыву…
И она просто отвернулась.
Не хотела этого поцелуя. Я ей противен…
Это оказалось неожиданно горько, словно я глотнул из канистры бензина.
Впрочем, чему я удивляюсь? Ведь ей нравлюсь не я, а Назар, и ничего с тех пор явно не изменилось. Я ведь сам влезаю между ними, так какой реакции я жду? Зачем я вообще начал эту дурацкую игру?
Переоделся в своё, собрал вещи в рюкзак и стал ждать, когда Агния уйдёт. Что-то она тоже не торопится. Наверное, как и я, просто боится снова перечесься. Но спустя время я всё же услышал негромкие шаги, словно кошка пробежала рядом с раздевалкой, а не девушка.
Тогда я тоже взял рюкзак и вышел наконец в зал.
По дороге домой я всё думал, не стоит ли мне отказаться от этой затеи с дневником.
Отдать тетрадь девчонке, и пусть делает с ним и со своим Назаром всё, что хочет.
А потом в голове появилась картинка, от которой я даже остановился на месте, так и не дойдя из такси до крыльца дома.
Назар упал с ней тоже. Он потянулся к ней за поцелуем. Она не отвернулась, как от меня, а позволила ему себя поцеловать. Ответила, обвила руками его шею, и целовала его…
Зубы так и сжались сами собой, как и кулаки.
Неужели я втрескался в Бэмби?
Когда я успел?
Но я ревную. Как баран последний её ревную к брату. Мешаю им, хотя она явно даёт понять, что предпочтение отдаёт не мне.
Что ж… Тогда мы продолжаем.
Мне фигово, значит, и тебе, Бэмби, тоже будет фигово.
31.
Как ни старался я не думать о губах Бэмби и о ней в моих руках, уснуть этой ночью так и не смог.
Руки сами собой потянулись к моему блокноту, куда я записываю рифмы. Потом сочиняю песни для нашей музыкальной группы. И в этот раз строчки легли сразу в песню… И строки эти были о ней. О Бэмби.
Закончив наводить красоту в тексте, ещё раз перечитал получившуюся, явно лиричную песню. Потом положил голову прямо на стол лбом.
Да. Мне капец. Я всё-таки сделал это.
Влюбился.
Как идиот, как кретин, над которыми я всегда лишь потешался.
И в кого? В Бэмби. В малявку с синими глазами, которая поначалу показалось мне хоть и красивой, но жутко глупой.
Это было лишь вначале. Потом всё изменилось.
Девчонка отвечала мне на равных, дерзила, не прогибалась, и я сам не заметил как подсел на наши с ней перепалки.
А потом она плакала в моих руках, пока мы ехали спасать её деда, и это было…трогательно. Она выглядела так нежно, женственно, что я впервые ощутил порыв её поцеловать.
Я знал, что она неопытная, не целовалась даже. Понял по поведению. И это лишь манило к ней ещё больше. Никем не тронутая… Чистые, нежные губы, которых никто не касался.
Сегодня в спортзале тоже мне снесло крышу от её близости. Но только наваждение быстро сошло на нет, когда она отрезвила меня своей красноречивой реакцией.
Да уж, Даня. Ты влип, придурок. Мечтаешь о ней, хотя сам всё испортил с самого начала. Не спишь ночами, а она рада, что рассталась с тобой хотя бы на вечер. Посвящаешь ей песни, а она отворачивается от твоих поцелуев и вообще попадает в твои объятия только ей по глупой случайности навернулась на маты…
А ночью, когда мне всё же удалось уснуть, я снова видел её.
Мы опять на матах. Я прижимаю её в к себе. Не могу оторвать взгляда от неё, не могу встать. Тогда мне придётся отпустить её и уйти, а мне так нравилось прижимать девчонку к себе, хотя я никогда в этом не признаюсь.
Она смотрит на меня огромными синими глазами, но без страха. Малышка, скорее, удивлена, что я не тороплюсь уходить. А ещё я вижу в её взгляде любопытство. Она затаила дыхание и наблюдала, что я буду делать.
Недолго думая, я тянусь к её губам, и во сне она не отворачивается.
По спине пробегают крупные мурашки, едва я ощущаю её нежные мягкие губы под своими. Я начинаю пить это удовольствие, а она робко отвечает мне, зарываясь пальцами в мои волосы, отчего мурашки бегут снова…
Резкий звук будильника прервал поцелуй.
Я резко сел на кровати и тряхнул головой, прогоняя сон.
— Блин, мне снилось, что я и Бэмби… — проворчал я, чувствуя, что моему телу весьма понравился сон о ней. Чересчур понравился. — Чёрт… Мне надо в холодный душ.
* * *
АГНИЯ.
С самого первого урока Даня странно косился на меня. Словно я ему что-то сделала дурное. До сих пор обижается из-за несостоявшегося поцелуя?
Мы старались не задевать друг друга и поменьше контактировать. Никто из нас не хотел напоминать друг другу о случившемся вчера.
До самого конца дня мы так и сидели в молчании, и, если честно, мне так даже нравилось. Пусть молчит до конца года, тогда я, возможно, и выпущусь из школы без нервного тика и клока седых волос в семнадцать лет.
— Ну что? — догнала меня на выходе из класса Леся. — Пошли на репетицию? Готова?
— Ну… Я читала, — ответила я.
Неделю назад нам раздали сценарии, чтобы мы начали учить каждый свои роли. Это была сказка “Красавица и Чудовище”, и роль Бэлль отдали мне единогласно, потому что всем показалось, что я достаточно красива и миниатюрна для этой героини. Теперь мне предстояло выучить довольно большую и драматичную роль… А вот на роль Чудовища пока не нашли никого.
— В процессе репетиций выучишь всё, — подбодрила она меня, видя, что я переживаю. Выучить текст мне несложно, я сцены боюсь.
— Надеюсь… Что там с Чудовищем?
— Пока ищут. Снова по классам дали объявление, что не могут найти парня — чтоб высокий, стройный… Ведь в конце он превратится в прекрасного принца. Не поставим же мы на эту роль метра с кепкой. Но из симпатичных и спортивных пока никто не хочет играть в таком полу детском спектакле. Хотя сценарий написан как раз для более взрослой публики. Белль же в финале признаётся в любви Чудовищу, и этим его спасает…
— Ну да… Точно не детская сказочка, — пробормотала я, даже не предполагая, кто же мог бы сыграть со мной в паре.
