Если бы… Но только это не было моим решением.
— А я не вызывалась, — пожала я плечами. — За меня же сказал парень. Высокомерный такой, рослый…
— Данил?
— Да, вроде Данил, — ответила я. — Если честно, имён я пока не запомнила.
— Неудивительно, ты ведь здесь первый день и пока никого не знаешь.
— Ну вот он сказал, что я якобы в театральный хочу.
— Зачем? — не поняла Леся.
А я-то как раз понимала. Это месть. Но не объяснять же всё это первой встречной в этой школе…
— Не знаю, — снова пожала я плечами. — Наверное, хотел так пошутить надо мной.
— А вы что — знакомы с ним?
— Немного, — ушла я от темы. — Мы столкнулись перед линейкой и… Не нашли общего языка.
— А с ним мало кто его находит, — махнула рукой Леся. — Такой закрытый парень… Столько лет с ним учусь, и то опасаюсь близко подходить.
— Почему? — насторожилась я. — Он что — отбитый?
Я начала переживать. Вдруг я нарвалась на отморозка, хоть и богатого?
— Да нет, — сказала староста класса, когда мы уже вышли на улицу и пошли по залитому солнцем школьному двору. — Просто себе на уме. Сложный… Ну и не всегда добрый. Раскатает танком только так, если ему что-то не понравится.
Я ненадолго задумалась.
“Раскатает танком только так, если ему что-то не понравится” — да, пожалуй, я думала о нём нечто подобное.
Лучше держаться от него подальше.
— А вот брат его, кстати, вполне милый парень. Они хоть и близнецы, но очень разные, — продолжала сплетничать Леся. — Этот никогда оскорблять не станет. Но у него другой минус.
— Какой?
— Бабник, — вздохнула со знанием дела Леся.
Ого. Значит, стоит держаться подальше сразу от обоих!
— Засранец он, конечно… Ну и как ты будешь играть на сцене, если театр не любишь?
— Да ладно, — отмахнулась я. — Не начинать же мне было капризничать прямо первого сентября? Как-нибудь уж сыграю, слава богу, память у меня хорошая, и текст я точно заучу. Со сценой сложнее, это действительно моя фобия, но как-то тоже справлюсь. Не хочу выглядеть слабаком, понимаешь?
— Да, — кивнула она. — Уважаю! Слушай, а тебя почему никто не встречает после линейки? Твои родаки что, тоже укатили куда на конференцию?
— У меня нет родителей, — спокойно ответила я. — Я — сирота.
Несколько лет назад так просто я не могла об этом говорить, но сейчас, после работы психологов со мной, я научилась произносить вслух: я — сирота.
— О-о… — протянула Леся. — Прости, пожалуйста, я же не знала…
— Ничего, всё в порядке, — улыбнулась я ей.
В том, что такое случилось в моей жизни, никто, конечно не виноват. Я даже жила какое-то время в приюте, пока меня не отбил с боем дедушка, отец матери. Впрочем, я рассказала Лесе не всю правду. Моя мать осталась в живых, но… В общем, это сложная история.
— А с кем же ты тогда живёшь? — спросила она. — Извини, если излишне проявляю любопытство, но просто не очень понимаю тогда, как ты сюда попала, если в этой школе обучение стоит круглой суммы. Тем более ты ведь несовершеннолетняя, и ты вообще в приюте же должна быть.
Я кинула взгляд на неё. Она действительно излишне любопытна. Есть такой тип людей, которым всё важно знать, как та Шурочка и всем известного фильма о службе и романах на ней. Но я на неё не обиделась. Вопросы вполне логичные.
— С дедушкой живу. И нет, мой дед вовсе не олигарх, — ответила я. — Мне в ту сторону, на автобус. А тебе?
Мы как раз дошли до перекрестка.
— Мне на парковку, — сказала Леся. — Меня ждет машина с водителем.
— Круто, — восхитилась я.
— Ничего крутого, — грустно ответила девушка. — Я лучше бы на автобусе ездила, но чтобы меня дома кто-то встречал. Мать почти не живет почти и откупается от меня вот таким способом — машиной с личным водителем и новыми золотыми серёжками… Ну, пока тогда?
— До завтра.
— До завтра, — подмигнула она мне и весело ускакала, словно не она мне только что рассказывала грустную историю из своей жизни.
Я же задумчиво побрела на остановку.
4.
Дед на самом деле был почти бодрячком. Ну, или хорошо хорохорился, но я, сколько ни разглядывала его, не заметила признаков болезни.
— Ну, садись обедать! — сказал он мне, едва я появилась в кухне. — Руки вымыла?
— Да, — ответила я, оглядывая кухню. А потом улыбнулась. Как же приятно, когда тебя ждут дома. Да, у меня нет родителей, но семья у меня есть — дедушка и я. — Ты мне суп подогрел?
— Ну а что ж я, внучке любимой, у которой сегодня праздник, супа не смогу согреть? Садись.
— Сейчас, форму только сниму. Не дай бог, попортим. Другую такую нам не потянуть…
— Да, конечно.
Я сняла форму в своей комнате и бережно повесила её в шкаф.
Мы в самом деле выложили за неё просто огромную по нашим меркам сумму. Мне кажется, дед в большей степени потому и продал дачу… Чтобы я закончила школу в престижном месте и выглядела не хуже других. Ведь там и учебники не дешевые… Совсем другая программа, гораздо серьёзнее, чем была у нас в старой школе.
Всё лето я занималась с репетиторами, чтобы догнать уровень лицея…
Успешно сдала экзамены летом и меня зачислили в одиннадцатый класс.
В этот лицей так просто не попасть.
Нам просто повезло, что отцом директора этого самого закрытого лицея оказался старый сослуживец деда. Они встретились на улице, разговорились, и дедушка рассказал другу зачем-то обо мне. А тот возьми да и скажи, что его отец — директор элитной школы, и может похлопотать, чтобы последний год я училась там.
Он выбил мне квоту. Но уровень знаний срочно пришлось подтягивать, чтобы не выглядеть глупой на фоне новых одноклассников.
На это ушла ещё одна весомая часть от продажи дачи.
Но дед уверяет, что нет для него большего счастья, чем знать, что я получила бы образование и выбилась в люди.
Переоделась в домашнее и пошла обратно на кухню.
Он подтолкнул меня к столу и усадил. Налил в тарелку супа и поставил передо мной, дал ложку и нарезал хлеба.
— Дед, да я сама бы всё взяла!
— Да отстань! — отмахнулся он. — Чего мне ещё делать-то? Не лежать же целыми днями? Дачу и ту продали.
Дача у нас была, и мы действительно этой весной её продали — дед уже не в состоянии копать и полоть грядки, а свесить всё только на меня нереально. И он принял волевое решение отказаться от своей любимицы в пользу разведения растений на балконе…
