— Это мой одноклассник, — ответила я то единственное, что пришло мне на ум в отношении Дани.
— Он твой друг? — спросил дед, и меня снова дёрнуло от боли.
Если бы… Я была бы счастлива видеть его своим другом, но он делает другой выбор.
— Просто одноклассник, с которым неплохо общаемся, — пояснила я. — Дед, ничего такого, о чём ты подумал.
— А о чём же я подумал? — сузил он глаза.
— О любви, — хмыкнула я. — Ты ведь с бабушкой, царство ей небесное, в школе познакомился. Вы всю жизнь вместе были.
— Да, — мягко улыбнулся дед. Единственная, кого он любил, была моя бабушка. — Валюша моя самая большая любовь. После тебя и мамы, конечно…
— Но сейчас другое время, дедуль, — грустно ответила я. — Любовь уже так редко можно встретить…
— Это точно.
— И уж не в школе. Мальчишки пока ещё у нас глупые совсем…
Назар и его брат-близнец — яркие тому примеры.
— Да, сейчас действительно многое изменилось, — вздохнул дедушка. — Но ты уже такая большая, красивая девчонка у меня-то. Вот, всю жду и боюсь, когда уж поклонников знакомиться начнёшь приводить.
— Это ещё не скоро будет.
— Да уж… Время скоротечно. Сама не заметишь, как влюбишься и заявишь, что замуж собралась.
Уже влюбилась. Только очень неудачно, сердце моё он два дня назад разбил в хлам.
Ну а про “замужи” я тем более не думаю…
— Кстати, о маме, — посмотрела я на него. — Когда мы к ней поедем?
— Через пару недель, — нахмурился дед. Ему, как и мне, тяжело туда ездить. Но мы не можем же совсем оставить близкого нам человека. И я скучаю… Хоть она уже совсем не та, что воспитывала меня до той аварии, но она по-прежнему моя мать, и я её не брошу.
— Хорошо.
— Скучаешь?
— Да.
— И я скучаю.
— Тебе еще тяжелее, чем мне.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что… Когда болеют, стареют, меняются родители — это больно. Но намного хуже, если необратимо болен твой ребёнок.
Дед лишь тихо вздохнул и приобнял меня, подтянув к себе поближе.
— Вы мои девчонки. Я люблю вас любыми, — чмокнул он меня в макушку. — Не думай о плохом. Тебе в школу завтра. Давай лучше по чаю и отдыхать?
— Давай, — улыбнулась я ему, а сама в очередной раз подумала о том, что мой дед еще любому мужчине фору даст — как уж он всё это пережил?
А отдохнуть мне в самом деле нужно. Грядущий понедельник обещал быть тяжелым.
Но я даже не могла вообразить себе насколько…
52.
— Кострова, — услышала я голос Даниила и замедлила шаг.
По коридору в конце уроков тянулись нестройным рядом ученики к выходу. Леська, как и всегда, шла рядом со мной и тоже остановилась, когда Даниил окликнул меня.
Мы с ней переглянулись, выражая друг другу удивление. Сторонился меня все последние дни, а теперь сам меня зовёт.
Что-то мне подсказывало, что ничего хорошего это мне не принесёт.
Но я решилась принять его предложение поговорить. Уж больно интересно, чего он хотел. Неужели надумал поговорить со мной по-человечески? — Ты иди, завтра увидимся, — улыбнулась я Лесе, намекая на то, что хочу остаться наедине с Бодровым.
— Да я уж поняла, — обвела она нас задумчивым взглядом. Даня остановился возле нас, быстро нагнав своими огромными шагами. — Давай тогда. Роль учи, завтра у нас репетиция.
— Да, я помню, — кивнула я. А про роль — нет. Хорошо, что Олеся мне напомнила, а то бы завтра получила и от неё, как активистки этого кружка при школе, так и от Агнессы. Если уж я свою главную роль даже не начинала учить, то что там вообще репетировать тогда? — Обязательно повторю.
Точнее, только начну учить.
Впереди у меня бессонная ночь, кажется…
И я даже не подозревала, насколько окажусь в этом предчувствии права. Только дело будет вовсе не в невыученном сценарии…
— Ну пока тогда, — сказала она нам обоим и двинулась вперёд по коридору.
Скоро он оказался совсем пустым, только я шумела шкафчиком, куда убирала свои тетради, делая вид, что не так уж и ждала разговора с Даней.
Если бы я знала, что сейчас он скажет, то не ждала бы…
Даня же подошёл ко мне и вдруг захлопнул дверцу шкафа прямо перед моим носом.
— Ты меня напугал, — сказала я, поднимая голову вверх.
Он практически навис надо мной, загородив шкаф собой.
— На меня смотри, — заявил он, прожигая меня глазами. — И внимательно слушай.
— Что с тобой такое? — изогнула я бровь. — Снова этот приказной тон… Ты решился наконец со мной поговорить?
— Да, решился.
— Ну что же… — развела я руками. — Я тебя слушаю. Телефон хотел мне вернуть?
— Нет, — качнул головой парень. — Телефон уже давно на дне мусорки разбитый валяется.
От его слов стало не по себе. Я растерялась даже — врёт или правда разбил его? Зачем? Из-за меня? Я не те эмоции хотела бы получать от Дани…
Даже обняла себя интуитивно, чтобы словно бы защититься от него.
Он снова стал опасным, холодным и тем, с кем было беспокойно находиться рядом.
Всё то хорошее, что я смогла в нём разглядеть в Питере, теперь казалось неправдой, будто я сама себе придумала сказку и принца в ней. А Даня просто не соответствует образу моего принца, да и не должен бы…
— Твоё дело, — повела я плечом, словно равнодушно. — Хозяин — барин. Что тогда?
— Поговорить хочу с тобой.
— Ну я тебя слушаю.
— Ты помнишь обо одной маленькой тетрадке, Кострова? — склонился он ещё ниже ко мне так, словно бы собирался поцеловать, я стала ощущать запах его туалетной воды… Я невольно отпрянула. Даже если он хочет поцелуя, что очень разнится с его словами, то я не позволю. Пусть сначала извиниться за свою грубость в поезде и игнор все эти дни. Тем более, что он снова упоминает мой дневник…
Я задрала голову, чтобы посмотреть в его карие глаза.
— Мой дневник? — уточнила я на всякий случай.
— Да. Он всё ещё у меня, — хмыкнул мажор.
— Я в курсе, — холодно отозвалась я, ощущая, как он снова ранит меня. — Но я думала… Что….
— Что ты думала, Кострова?
— …что после того, что у нас было, ты не станешь больше использовать мой дневник против меня, — договорила я и закусила от нервов нижнюю губу.
— А ты себя вообразила особенной, да? — изогнул он одну бровь. — Зря.
