Попыталась сначала встать, но дедушка не дал мне принять даже сидячее положение.
— Куда? Лежи. Нельзя. Сотрясение у тебя.
Я легла обратно на подушку.
Пришла доктор, увидела, что я пришла в сознание, и принялась меня осматривать.
— Добрый день! Как себя чувствуете? — склонилась она надо мной.
— Погано, — честно ответила я.
— Пить хочется?
— Да.
Она сама налила в стакан воды и напоила меня с ложки.
Потом снова вернулась к разговору.
— Больно смотреть? Вы щуритесь, — спросила она.
— Да.
— У вас сотрясение мозга. Но вам очень-очень повезло, это единственная тяжёлая травма. Шлем вас спас, и мальчик, он пытался отвести от вас удар.
Она сказала это и у меня вдруг закружилась голова.
Воспоминания, словно большой плотный поток воды, обрушились на меня.
Вот мы едем с Даней на мотоцикле. Скорость не то, чтобы очень большая, но что-то меня беспокоит…
— Может, сбавишь скорость? — просила я его, прижимаясь к нему крепче.
— Что такое? — смеялся он надо мной. — Ты всё-таки трусиха оказалась, а?
— Нет… Просто я устала что-то уже.
Внезапно Даня напрягся изо всех сил.
— Бэмби, — прокричал он. — Ещё прижмись ко мне и спрячь голову!
— Что ты…
— Прижмись, сказал!!
Я прижалась к нему ещё крепче.
— Прости! Я люблю тебя.
И мы влетели в дерево…
Я тяжело задышала. Я всё вспомнила. Мы разбились с ним на этом чёртовом мотоцикле…
— Что с вами? Плохо стало? — спросила обеспокоенно врач.
— Где Даня?
— Даня? — подняла брови доктор.
— Это мальчик, который был с ней на мотоцикле, — пояснил дедушка, который сидел рядом на стуле и наблюдал за осмотром.
— А-а… — протянула доктор. — Он… Он тоже здесь, в больнице.
— Он жив? — требовала я ответа, ощущая, как по лицу бегут слёзы.
Вдруг его не довезли до больницы, как меня?
— Жив, — ответила она. — Ему повезло меньше, чем тебе. Но не волнуйся: так, пара переломов…
— Где он?
— В реанимации пока что, как и ты.
— Я хочу его увидеть! — заявила я и снова попыталась встать.
— Ни в коем случае, — строго заявила врач и уложила меня обратно. — Ну-ка, куда? Тебе нельзя вставать. Самой надо вылечиться. Вот вылечишься и пойдёшь к нему. Тем более, к нему всё равно никого не пускают.
— Не пускают? Почему?
— Спит он. Ты вот проснулась, а он пока — нет.
— Он проснётся? — с тревогой вглядывалась я в глаза врача.
— Обязательно, — кивнула она. — Говорю же: просто он тебя собой закрывал, и ему больше досталось. Но всё поправимо. Так что давай — лечись. А потом будешь рыцаря своего благодарить за спасение. И шлем тебе дал — молодец, парень! Бог уберёг обоих. Всё будет хорошо. Дедушка. — Обратилась она к моему деду, когда увидела, что я больше не сопротивляюсь и осталась лежать на кровати. — Давайте пить внучке. Через пару часов принесут бульон — пусть попьёт. Девочке нужно набираться сил. Если всё будет хорошо и ты поешь бульон, — снова повернулась она ко мне. — То уже утром переведём тебя в обычную палату. Будешь слушаться доктора?
— Да, — кивнула я, раздумывая, как бы мне попасть к Дане в палату. Хоть увидеть, в каком он состоянии…
— Тогда я зайду позже. Дедушка, не нагружайте больную, оставьте её поспать чуть позже. И сами езжайте домой, вы сегодня почти не спали, всё сидели у кровати девочки…
— Да, конечно, — кивнул дед, вглядываясь в меня и словно размышляя о том, стоит ли оставлять меня на попечение врачей.
Доктор ушла, а я посмотрела на дедушку.
— Ты долго тут сидел? — спросила я его.
— Почти сутки, — ответил он устало. — Ты приходила несколько раз в себя, но потом снова провалилась в бессознание. Я хотел дождаться, когда ты…вернёшься.
Сердце кольнуло. Представляю, как испугался дед… Как он напереживался.
— Я вернулась, — улыбнулась я ему через силу. Тело много где болело, но я очень хотела вселить веру в дедушку и заставить его поехать домой и поспать. Ему нельзя так переживать, а он еще и почти сутки на ногах. — Со мной всё в норме. Езжай домой, дедуль. Тут врачи присмотрят за мной. Приезжай завтра. И привези моего любимого слоника. Мне без него одиноко спать будет.
— Хорошо, — улыбнулся устало в ответ дед. Он обнял меня. — Как же я испугался, Огонёк… Я тебя так люблю!
— И я тебя люблю… — прижалась я к нему, вдруг вспомнив, что эти же слова мне сказал Даня перед тем, как мы влетели в дерево.
Что же с ним?
И что всё-таки случиться могло с мотоциклом?
Ведь Даня выиграл на нём заезд…
81
Меня вскоре перевели в обычную палату, из которой при желании можно было выйти. Ходить пока из-за сотрясения было тяжело, но мысль найти Даню меня не оставляла. В реанимации присмотр, конечно, лучше, и есть вероятность, что меня тормознут и развернут обратно, но попытаться стоило. Мне казалось, если не увижу его, то просто умру от ужаса и тоски. Что же с ним?
Пока никто за мной не следил, я осторожно вышла из палаты, превозмогая боль.
Боялась, что меня остановят уже в моём отделении, но сестры куда-то делись с медицинского поста, и я прошла без препятствий к двери. Возле нее нашла одноразовый медицинский халат и шапочку с бахилами, надела их. Вроде бы из реанимации сразу выгонят, если хотя бы без одноразовых средств защиты туда зайти. Толкнула дверь и вышла в коридор.
Повертела головой. Где располагалась реанимация я не знала и поэтому осторожно пошла вниз по лестнице, читая названия отделений на табличках каждого этажа.
Нашла реанимацию и потянула дверь на себя. Дверь самого отделения оказалась открытой.
Я пошла по длинному коридору, заглядывая в окна на двери. За поворотом я увидела женщину с мужчиной и доктора. Они стояли рядом и говорили. Я замедлила шаг и зашла обратно, спрятавшись за стеной, и осторожно выглянула. Что-то в чертах лица женщины мне показалось знакомым даже издалека.
— Даня… — женщина что-то говорила, но отсюда я расслышала лишь имя.
Значит, это его мама. Подобраться бы поближе…
Возле них была какая-то каталка. Если быстро пробежать туда, то можно за ней спрятаться и послушать, тем более она не так далеко ко мне.
