— Что — и никаких сложностей?
— Марк предупреждал, что девочка боится громких звуков и огня. Камин мы пока не зажигали, но Вероника даже не вздрагивает, когда Мышь гоняет белок — а в это время можно оглохнуть.
— Я очень рад, что у вас все сложилось. Правда. Я прилетаю послезавтра. Что вам с Вероникой привезти?
— Каких-нибудь вкусных конфет! Вероника ужасная сластёна.
— А тебе?
— А мне привези себя.
* * *
— Слушай, она, правда, потрясающе рисует!
— А я тебе говорила!
— Она рисует лучше тебя.
— Ты еще скажи — лучше, чем Гвидо!
— Нет, так не скажу. Ты, правда, прекрасно ладишь с Вероникой.
— Ну, я решила, что мне уже пора начинать тренироваться. Учиться ладить с детьми.
— В самом деле? Пора?
— Ну да. Времени осталось месяцев семь. Или чуть больше.
Он замирает. А потом неосознанно стискивает руки.
— Почему ты мне не сказала раньше?!
Она беспечно пожимает плечами.
— Как-то все время забывала.
— Ло… — прижимая к себе крепче и раскачиваясь. — Ло-ла…
* * *
Марк смог собрать себя. Несмотря на все потрясения последних дней — собрал. Наверное, и правда, психика все же стрессоустойчивая. И годами наработанный профессионализм. Все, как обычно. Ранний подъем, душ, бритье, завтрак, кофе, форменная одежда.
Все как обычно. Да, тряхнуло. Тряхнуло знатно, но самолет стабилизирован.
Мама в больнице, состояние стабильное. Вероника с людьми, которым можно доверять. Кристина жива, со шрамами от ожогов они обязательно разберутся.
Все. Летим дальше.
* * *
Конечно, он нервничал. Просто не давал этой нервозности взять над собой верх.
Марк несколько раз писал Веронике, когда была возможность. Дочь отвечала, но не всегда сразу. А когда пришло фото вороха ткани, ножниц, ниток и иголок — Марк понял, почему. Вероника занята, занята шитьем с Лолой. И все нормально.
Не надо им писать и спрашивать постоянно, как дела.
Все в порядке.
И все же, когда он снова вернулся в Москву, приехал домой, переоделся, сел в машину и поехал к Кузьменко — Марк волновался. Может, его просто не хотели расстраивать. Может, Веронике там стало неудобно? Нехорошо? Страшно?
Здравствуй, папаша-параноик.
* * *
— А, Марк, добрый день! — его встретил Лев. — Сегодня-то на чай зайдете?
— Зайду, — Марк оглядывался. Дочери не было видно, лишь Бинки жизнерадостно трепал его штанину. — А где Вероника?
— На хоккее, — как о чем-то совершенно обыкновенном ответил Лев и подошел к лестнице. — Лола, Марк приехал, спускайся пить чай!
— На каком хоккее?! — опешил Марк.
— Да почем я знаю, я в нем решительно ничего не понимаю, несмотря на двух племянников-хоккеистов. Ло! — он снова крикнул в створ лестничного проема. — Ты не знаешь, на какой матч уехали Ника и Шу с Рю?
— Понятия не имею, — отозвалась показавшаяся наверху лестницы Лола. Она была в трикотажных штанах и футболке, за ухом торчал карандаш. — Это Фёдор за их матчами следит, я — пас. Добрый день, Марк.
— Послушайте! — практически взмолился Марк. — Я ничего не понимаю.
— А чего тут понимать, — Лев махнул рукой в направлении, надо полагать, кухни. — Вчера ездили в гости к Тучке со Степкой, Вероника там увидела, как парни на роликах с клюшками гоняют — у них на участке площадка залита под волейбол, а ребята на ней летом на роликах тренируются. Ну и все, у Вероники куча вопросов — что это такое и зачем. Сегодня мальчишки повезли Нику на матч.
Марк испытывал острое желание сползти по стенке. Его дочь… его особый ребенок, который не выносит громких звуков — на хоккейном матче?! Где грубая публика, где все орту?! Нет, не зря у него сердце не на месте было! Не надо было Веронику тут оставлять!
— А вон они приехали, — воскликнула Лола, выглядывая в окно.
— Все?! — зачем-то выдохнул Марк — И Вероника тоже?!
— Конечно, все.
* * *
— Папочка, смотри, что у меня есть! — румяная, слегка растрепанная и страшно довольная Вероника сунула Марку под нос не что-нибудь, а шайбу! — Это мне Шу зубами поймал!
Александр Кузьменко широко улыбнулся, демонстрируя абсолютно целые белоснежные зубы.
— Конечно, зубами! — серьёзно кивнул он. А в разговор вступил младший из братьев — Марк вдруг понял, что он их совершенно спокойно теперь различает.
— Так, папаша Леви, у нас к тебе есть претензия!
— И какая же? — Марк рассеянно погладил по голове прижимающуюся к нему Веронику. В колено ему упиралась хоккейная шайба.
— Почему ребенок вообще… вот вообще! — Юрий поднял вверх указательный палец. — Ребенок вообще не знал, что такое хоккей?! Стыд и позор!
— Папа хороший! — тут же заступилась за него Вероника. — Папа летает на самолётах!
— Это, конечно, его немножко оправдывает, — хмыкнул Юрий. — Но все равно — пришлось проводить ликбез среди детского населения!
Марк наклонил голову.
— Вероника, тебе понравилось… на матче?
Вероника часто и счастливо закивала.
— Так, давайте, кормите нас, мы жутко голодные — и мы вам все расскажем! Никуся, солнце, как был выигран матч?
— По буллитам!
— Просто, чудо, а не ребенок. Невероятно сообразительный! — Юрий наклонился и звонко чмокнул Веронику в макушку. — Прирожденный хоккейный болельщик!
* * *
Маму перевели из реанимации в общую палату. Вероника прочно поселилась в доме Кузьменко. А Марк… Марк просто не знал, что и думать. И что делать.
С мамой все было более или менее понятно — в каждый свой прилет в Москву Марк первым делом ехал в больницу, и новости оттуда радовали. Уже пошел разговор о выписке. Точнее, настоятельно рекомендовали выписаться не домой, и переводом в кардиологический санаторий. Для эффективной реабилитации. Мама не возражала. Марк тоже. В общем, перспективы и планы ясны.
А вот что делать с Вероникой, Марк просто не представлял. Прошло уже две недели. Две чертовых недели. Он не сделал ничего, чтобы найти Веронике новый интернат. Каждый раз, возвращаясь домой, он говорил себе, что надо позвонить Анне Борисовне. Или Соне. Наверняка они смогут подсказать какие-то варианты. Надо хотя бы с чего-то начать.
Но эти обещания самому себе так и оставались обещаниями. А Вероника так и оставалась на попечении семьи Кузьменко. Лола уехала к себе в офис в Милан. Уже навострили коньки братья Кузьменко. Да и Кузьменко-самый-старший тоже то был на месте, то нет. Но стабильно на месте были Дина, Тура и Лев — либо все вместе, либо по отдельности.
