А вот теперь — звонок Туры. Матери Кристины Марк тоже доверял безоговорочно. Не только потому, что это мать Кристины. В Туре чувствовалась какая-то… какая-то… Марк долго не мог подобрать точного слова… Способность быть абсолютно преданной тем, кого принимает в круг близких людей. Веронику она явно приняла в этот круг.
Как же важно, когда рядом с тобой есть преданные люди. Как от этого вдруг становится тепло и даже легко. И вот этот преданный человек звонит.
Только бы ничего не случилось…
— Добрый день, Тура. Что-то случилось?
— Добрый день, Марк, — спокойно отозвалась она. — У Вероники все в порядке. Сидим в зоне вылета, Ника рисует. Я ей купила графический планшет, но она его игнорирует, с подачи Гвидо ей больше всего нравится сейчас работать с мелками. Сидит вся разноцветная.
Графический планшет, господи. Это же дорого. Он так и не смог пробиться через категорическое нежелание Кузьменко брать у него деньги. А ведь это все стоит денег — еда, одежда, билеты, теперь вот графический планшет.
— Скажите, куда, я вам переведу деньги за планшет. И за билеты. И за…
— Я вам звоню отнюдь не поэтому.
— А почему?
Тура промолчала. Марк тоже молчал. У него не было дурных предчувствий — Тура бы явно не стала молчать, если бы случилось что-то нехорошее с Вероникой. Она же сама сказала — с Вероникой все в порядке. Тогда что? О чем Тура хочет с ним поговорить, если не о Веронике? О Кристине? Сердце начало учащенно биться.
— У меня к вам будет просьба, Марк. Она вам покажется странной, но я вас прошу — не отвергайте ее сразу.
К учащенному сердцебиению добавилось изумление. О чем его может просить мама Кристины?!
— Я слушаю.
— Дайте мне номер мамы Вероники.
Кузьменко умеют удивлять. Марк не усидел на месте встал, подошел к окну. Он никому из Кузьменко не говорил об Илоне. Они не спрашивали, а для самого Марка это была не самая приятная тема. Но… они, может быть, не знали ее имени. Но к каким-то выводам они совершенно точно пришли. И явно не только на основании того, что могла сказать о матери Вероника — что «мамочка на небе».
— Марк? — поторопила его Тура. — Я верно предполагаю, что у вас есть номер этой женщины? Вы поддерживаете какую-то связь?
— Да, — неожиданно хрипло отозвался Марк. — Это же… мама Вероники.
— Вы дадите мне ее номер?
— Сейчас пришлю.
Но потом он еще долго стоял у окна с телефоном в руке. Что вы еще придумали, феи Кузьменко? Что вы задумали?! Да все, что угодно. От них вообще можно ждать всего, чего угодно. Но одно очевидно — это будет не во вред Вероники. А Илона… Илона пусть сама за себя решает.
Марк разблокировал экран, чтобы переслать номер Туре, и улыбнулся. Тура прислала ему фото — Вероника сидит в кресле на фоне стеклянной стены зоны вылета с панорамой летного поля и самолетов. На голове у девочки большие мягкие наушники, в руках деревянная доска с прикрепленным к ней листком бумаги, в руках — мелок, а на лице явно видны следы работы с этим мелом. Особенно забавно смотрится мазок розового на самом кончике носа. Марк долго смотрел на это фото. Его любимая дочь в аэропорту за тысячи километров от него, рядом могут быть чужие недобрые люди. Но он спокоен. Ведь рядом — член клана Кузьменко. И самолеты. Ты на моей территории, дочь. Все будет хорошо.
Марк без малейших колебаний переслал Туре номер Илоны, получил от нее «спасибо» и положил телефон на кровать. Так, ему надо в душ — а потом поехать навестить маму. Ее реабилитация в санатории, достаточно длительная и непростая, все же успешно завершилась, и сегодня Марк забирает маму домой.
Все как-то потихоньку выправляется. Все, кроме Кристины. Но он не отступит.
* * *
Тура вздрогнула. Она так и не привыкла к резким крикам этих птиц. Гаги. Елена сказала, что эти птицы называются гаги. Наверное, Тура это когда-то знала. Когда-то она их слышала. Там, в том детстве, которое она так хотела забыть.
Тура обернулась и долго-долго смотрела на море. Спустя много лет она вернулась в то место, которое когда-то снилось ей в кошмарах. Правда, такие давно сны ушли из ее жизни. Ушли вместе со страхом.
И теперь, приехав сюда, в место, о возвращении в которое она когда-то думала с настоящим ужасом, Тура не испытывала ничего, кроме щемящей тоски по чему-то неясному, утраченному.
Наверное, именно так чувствуют себя люди на закате жизни, когда возвращаются в места, где прошло их детство.
Сзади послышались шаги, и Тура обернулась.
Елена.
Она бы ее ни за что не узнала. Поразительно, как могут измениться люди.
Тяжело опираясь на трость, Елена поднялась и встала рядом. Но не слишком близко.
— Она прилетела. Та женщина. Илона. К вечеру будет здесь.
Тура пожала плечами. А Елена продолжила:
— Ты думала о том, что с ней делать? Как с ней говорить?
— Я оставляю это тебе. Ты лучше меня знаешь, как говорить с матерями, бросившими своих детей.
Елена вздрогнула, но быстро овладела собой.
— Ты права, Тура. Я подумаю, как сделать лучше для Вероники.
* * *
За Турой приехало междугороднее такси, хотя Лена предлагала самой отвезти в аэропорт. Туре надо было возвращаться. В результате обсуждений с Марком и Кристиной они решили оставить пока Веронику здесь. Потому что разлучить ее с Людвигом в данный момент было решительно невозможно. А Туре надо в самом деле возвращаться, дела не терпят долгого отсутствия.
Лена стояла на крыльце.
— Возьми шаль, Тура. Я связала ее для тебя.
— Я не ношу шали. Пожалуйста, сразу сообщай, если что-то пойдет не так с Вероникой.
— Обязательно. Возьми хотя бы рукавчики. Они на гагачьем пуху.
Такси просигналило.
— Я поехала. Прощай, Елена.
На половине дороги к такси Тура остановилась и обернулась. Быстро вернулась к крыльцу, на котором стояла Елена.
— Ладно, черт с тобой. Давай свою шаль. И рукавички. Но имей в виду — никаких обниманий.
— Конечно, — Елена торопливо обернулась и взяла со стоявшей у крыльца скамейки пакет. — Тут шаль, рукавички, шапочка. И носки для мальчиков.
Тура резко забрала пакет и так же быстро пошла обратно к такси.
Когда машина, проехав десяток метров, остановилась, у Елены замерло сердце. А когда из машины снова показалась Тура — она забыла, как дышать.
Ну как это — никаких обниманий? А если очень хочется? А если очень надо?
Они не сказали друг другу ни слова. Просто стояли так, обнявшись, и молчали. А потом одновременно разжали руки — и Тура быстрым шагом пошла к машине. И вот машина уехала. Совсем.
