Конечно, у нее были кое-какие принадлежности в Солано-Дорадо, но они предназначались только для экстренного случая. И потом, она не могла вывозить их из дома при данных обстоятельствах, чтобы не подвергать риску Ричарда. Кастильо хоть и сказал, что она вне подозрений, но вместе с тем предупредил, что о ее пребывании в городе известно не только ему. И конечно, не он один знал о ее прежней жизни. Не хватало только, чтобы из ФБР или Интерпола постучались в дом Рика Аддисона и обнаружили ее начищенный до блеска набор отмычек.
Саманта распахнула дверь и едва не наткнулась на кого-то стоявшего на пороге, уже собиравшегося постучать. Она инстинктивно двинулась назад, чтобы избежать столкновения, и только тогда увидела, кто пришел к ним с визитом.
– Патриция? – удивилась она, вцепившись пальцами в дверную ручку. – Рик не говорил, что вы собираетесь прийти сегодня утром.
– Он не знал, – ответила его «бывшая», натянуто улыбаясь. – Я рискнула перехватить его дома.
– Как вы вошли в ворота?
– Я еще помню код. – Патриция издала короткий смешок. – Я – не вы, а то, наверное, перепрыгнула бы через стену.
Да, все знают, что ей не привыкать нарушать закон. Ладно, сегодня они сменят этот чертов код на воротах.
– Если бы вы это сделали, то сработала бы сигнализация, – сказала Саманта, возвращаясь в дом. – Рейнальдо!
– Я могу войти? – произнесла «бывшая» правильным британским выговором, но таким натянутым тоном, под стать ее тугим ягодицам, подкачанным в гимнастическом зале.
– Я оставляю это на усмотрение дворецкого, – ответила Саманта, передавая контроль за дверью Рейнальдо, когда тот примчался в фойе.
Пройдя бочком мимо Патриции, она протопала по ступенькам и села в «бентли». Выезд был наполовину блокирован черным «лексусом», но Саманта дала задний ход и объехала «лексус» в достаточной близости от него, надеясь подгадить «бывшей». То, что она добивается помощи от Рика, не должно ее беспокоить. Он же ясно сказал ей о своем отношении к Патриции, выразив желание иметь с ней как можно меньше дела. Но сама мысль о том, что Патриция пришла к нему за помощью, вызывала раздражение. Женщина не упускала случая, чтобы буквально дожать и заполучить себе Рика. Саманта только поражалась. Лично ее при подобных обстоятельствах никакая бы сила в мире не заставила прийти к нему снова, а уж тем более просить у него помощи.
Саманта вздохнула и выехала по неразмеченному палм-бичскому мосту на Уэрт-авеню. Да, легко провозглашать себя независимой, проведя поистине шикарную ночь в имении на сорока акрах. Молодчина, Сэм! Держись своих принципов – и ты победишь. Или погибнешь.
– Нет, – сказал Рик в микрофон своего настольного телефона, подумав, что у него, пожалуй, слишком быстро входит в привычку получать, что ему нужно. – В этом нет необходимости. Если вы просто дадите знать детективу Кастильо, что я звонил, этого будет достаточно. Да, он знает, как связаться со мной. Благодарю вас.
Он мог бы позвонить шефу полиции, чтобы выжать больше информации о смерти Кунца, но стоит ему только активно включиться в это дело, как внимание сразу переключится на Саманту. А если было что-то, чего он не хотел, так это подставить ее под угрозу своими действиями. Пройтись бульдозером легче всего. Здесь, несомненно, требовался более тонкий инструмент.
В это время зазвонил внутренний телефон.
– Мистер Аддисон?
Рик нажал кнопку селекторной связи.
– Что там, Рейнальдо?
– К вам посетительница. Миссис Уоллис.
«Черт бы ее побрал!»
– Где она?
– Я проводил ее в восточный солярий.
– Я спущусь туда через минуту.
Рик еще раз чертыхнулся. Когда он только подавал на развод с Патрицией, общение с ней и с «братией Патти» приводило его в бешенство. Сейчас он чувствовал не только раздражение, но и еще что-то. Патриция была его величайшим поражением. И если быть абсолютно честным, он желал, чтобы она просто уехала. Тогда он чувствовал бы себя гораздо счастливее. Но Патриция, очевидно, имела другое мнение.
Ричард застал ее в солнечной гостиной. Она рассматривала картину Мане, висевшую над камином.
– Патриция…
– Я помню, как ты это покупал, – сказала она, поворачиваясь к нему. – На том аукционе Кристи. Мы провели вечер в Букингемском дворце по приглашению самой королевы.
– Я помню, – закивал Ричард, сжимая челюсти. – Что ты хочешь, Патриция? Я сказал тебе, что поговорю с Томом.
– Я виновата, Ричард. Миллион извинений. – Патриция подошла ближе, красивая и элегантная, в голубой блузке от Ральфа Лорена и рыжеватых брюках. – Но я переменилась.
– Только в смысле места жительства. Будь любезна, скажи, что ты хочешь, или уходи. Я должен работать.
– А если бы я что-то украла у людей? – неожиданно спросила Патриция, медленно подходя еще ближе.
– Что? – Рик замер на миг, потом зашагал к окну.
– А что, если бы я проникала к людям в дома, в их комнаты и воровала ценности? – продолжала Патриция. – Мы могли бы вместе ходить на вечера. Пока ты отвлекаешь хозяина, я могу незаметно пройти в другую комнату и взять кольцо с бриллиантом или что-то еще. И никто не узнает, кто это сделал. Никто. Только ты и я. – Ричард пристально посмотрел на нее. Саманта была права: Патриция хотела его вернуть. Боже, что за чушь!
– Ты думаешь, если заделаешься вором-домушником, это может нас вновь соединить? – спокойно сказал он, очень хорошо понимая, что сейчас от него требуется осторожность. Патриция, очевидно, знала о Саманте. Знала гораздо больше, нежели он думал.
– Воровать и убивать похоже, становится новомодным способом жизни в нашем мире. А кто подходит этому миру лучше нас? Мы приходим в чей-то дом. Пока хозяева будут подавать нам шампанское и угощать нас икрой, мы будем воровать у них вещи. Разве это не возбуждает тебя, Ричард?
– Если ты пытаешься стать похожей на Саманту, – равнодушно заметил он, – у тебя ничего не получится, Патриция. И если ты думаешь таким образом здесь что-то решить, я полагаю, тебе нужно это оставить. Если бы ты имела хоть какое-то представление о том, что меня в ней возбуждает, ты бы не утруждала себя этой жалкой потугой на достижение превосходства.
– Но она же воровка! – возмутилась Патриция. – Что еще могло тебя в ней заинтересовать?
– Все.
Ричард заметил, что ледяной холод на ее лице внезапно сменился оскорбленным выражением. Несомненно, Патриция продумала свой наступательный план и решила ломать эту комедию, доказывая, что она лучше Саманты, чтобы возбудить к себе интерес. Черт подери, перевоспитания одной воровки было более чем достаточно. Не говоря уже о том, что он не мог себе вообразить Патрицию, занимающуюся тем же, чем и Саманта. Его бывшая жена не отличалась ни независимостью, ни смелостью, чтобы постоянно рисковать своей жизнью или свободой ради острых ощущений или получения денег.
