—Дядь Паш, а поехали завтра на рыбалку!— поспешила свернуть неудобную тему Кира.— У вас лодка на ходу?
—Лодка-то на ходу — мотор я зимой перебрал. Да кто ж так резко такие вопросы решает, Кирюшка?— Павел Трофимович, слава Богу, с удовольствием переключился на рыбалку.— Это женадо подготовиться. Хотя, в принципе, завтра с утра можно все порешать, и после обеда выдвинуться. Погоду на завтра вроде ясную передают — как раз к вечернему клеву. Спиннинги надо проверить, поплавки…
Прервал рассуждения дяди Паши звонок Кириного мобильного. Она бросила взгляд на экран. Сердце ни с того, ни с сего екнуло. Ну вот — только вспомнили. Не раньше и не позже.
Объект седьмой: Петергоф
—Вот только интересно, что скажет мама…
—Ну «мама», «мама», это дело-то житейское!
Да, и потом я дам тебе десять тысяч люстр. Давай, пошалим сейчас!
—Представляю, как рассердится папа…
—Папа? А что папа?
—Последний раз спрашиваю — поедешь со мной?
—Что я в том Мадриде не видал?
—Два слова, шановный: хамон и футбол!
—Хамон можно купить и здесь, а футбол посмотреть по телевизору.
—На море тоже будешь по телевизору смотреть?— Костя щелкнул пультом кондиционера.
—На море я буду смотреть из окна. И если уж на то пошло, нормальные люди в поездку на море приглашают девушку, а не лучшего друга.
—Нормальные люди в Тулу со своим самоваром не ездят!— расхохотался Константин. А потом вдруг посерьезнел.— Слушай, я тебя вообще перестал узнавать. Тебя после Яночки так нахлобучило? Или это уже Кира Артуровна лапки приложила?
—Других версий нет?— Макс раздраженно закрыл окно автокада.
—Ты ж у нас натура творческая. Тебя до меланхолии только бабы доводят. Это я могу из-за изменения ставки рефинансирования грустить. А для тебя это мелко.
—У меня ремонт!
—О, да…— ехидно протянул Костя.
—Да думай, что хочешь!— поморщившись, отмахнулся Макс.— Я все деньги в квартиру вбухал, мне не до Испании сейчас. И потом, мне в Варшаву надо слетать — тоже траты. Опять же, Парамона с его хлопцами надолго оставлять нельзя — без ежедневного контроля они там быстро дел натворят. Я вот могу только себе позволить на неделю к отцу смотаться — и все. Никакого Мадрида.
—Бедняжка,— в голосе Драгина не было и тени жалости.— А Варшаве у тебя что за срочность? У пана МАлыша-страшего что-то случилось?
—Случилось,— кивнул Макс.— У пана МАлыша-старшего скоро случится день рождения младшего сына. Я обещал быть.
—Это сколько Андрюхе стукнет? Восемнадцать?
—Ага,— невольно улыбнулся Макс.— Вырос конь такой — на голову меня выше.
—Поступает в этом году?
—Ну. К ужасу отца собрался делать карьеру медикуса. Причем не просто медикуса — а самого страшного представителя этой благородной профессии.
—Проктолог?— заржал Костя.— Или патологоанатом?
—Стоматолог!
—Жжет напалмом Андюха.
—С другой стороны — ничего удивительного нет, у пани Малгожаты отец — хирург. Так что это у Анджейки гены прорезались. В общем, «едрид-Мадрид» пусть в этом году без меня. У меня ремонт, мебель, совершеннолетие брата. Еще подарок ему нужно купить,— Макс потер шею.— Отец с матерью ему машину дарят, так мне тоже…
—Айфон?
—Да айфон у него есть,— усмехнулся Макс.— На часы договорился с мелким. Но это дело тоже недешевое.
—Как хорошо, что у меня брат — старший!— с чувством произнес Константин.— Которому не надо часы и айфоны дарить.
—И который восемь месяцев в море,— рассмеялся Макс.— Семен Семеныч у тебя вообще сам по себе подарок.
* * *
В Варшаве Макс любил бывать. Он и саму Варшаву любил — хотя не так, как родной Питер, конечно. Но город, несомненно, красив.
И своих польских родственников Макс тоже любил — простой и искренней любовью. С годами все лучше стал понимать две вещи: что он очень сильно похож характером на отца, и что с матерью они совершенно разные люди, просто полные противоположности.
Младший брат, Анджей, прямо-таки обожал старшего брата — причем, как полагал Макс, это любовь основывалась отчасти на том, что они не росли вместе и встречались раз-два в год. Если бы они росли вместе, в одном доме, под одной крышей — как знать, как бы сложились их отношения. А теперь для Анджея старший брат из странной и неизвестной России был верховным авторитетом — даже более уважаемым, чем отец. Именно одобрение Макса стало последним аргументом в пользу стоматологического факультета — Анджей половину зимы советовался со старшим братом по поводу выбора будущей специальности. И только после одобрения брата озвучил свое решение родителям.
В общем, лететь было действительно надо — восемнадцать лет у младшего брата бывает только раз. К тому же в прошлом году у Макса не получилось съездить к отцу: сначала быллетний трехнедельный секс-марафон на Корфу в обществе Яночки, после которого Макс какое-то время даже думать о сексе не мог — перетрудился. А потом отец его звал в сентябре на собственный день рождения, но Макс не смог придумать, как не взять туда с собой Яночку — а брать ее с собой, знакомить с семьей и давать какие-то объяснения совершенно не хотелось. И поэтому ограничился поздравлением по скайпу. Зато теперь, сидя в самолете, летящем по маршруту «Санкт-Петербург-Варшава», Макс предвкушал встречу — с отцом, Анджеем, пани Малгожатой. Оказывается, он успел по ним ужасно соскучиться.
* * *
Улетал обратно Макс тоже без особой грусти. Отец бодр и здоров, Анджей остался доволен подарком, обещал на Новый год приехать в гости. Пани Малгожата, как обычно, одарилаМакса кучей вещей. Она почему-то считала, что хорошую одежду можно купить только в Варшаве, а в России покупать нечего — видимо, это была рудиментарная память еще со времен Советского Союза. Именно поэтому обратно в Питер Макс увозил в чемодане пару рубашек, джемпер, джинсы и даже бриджи — подарки пани Малгожаты. А еще вполне симпатичный галстук и булавку к нему. У пани Малгожаты отличный вкус. К тому же, она симпатизирует Максу, и это взаимно.
Макс вытянул ноги под стоящее впереди кресло. Как там Федор и его молодцы? Контроль по телефону — это хорошо, но недостаточно. Погостил — и хватит. Дома дела куча. Опять же, скоро самому гостей принимать.
* * *
—Чего не берешь-то?— мобильный продолжал трезвонить.— А вдруг мать?
Кира отрицательно покачала головой. Нет. Это не мать. Вытерла пальцы и почему-то с опаской взяла телефон. Какого черта, шановный? Столько не звонил, а теперь что понадобилось?
—Да?
—Кира, привет.
—Привет.
—Привет — и все? Ни шановного, ни Максимилиана Валериановича? Скучная вы сегодня, Кира Артуровна.
