На него обратили внимание собеседники Киры, женщина улыбнулась понимающе. Кира обернулась. Он не успел заметить выражение ее лица — если и было удивление, не поймал его. Потому что она снова резко обернулась к своим клиентам. Но те уже спешили завершить разговор и попрощаться. Видимо, основные моменты они уже обговорили. И Кире пришлось снова оборачиваться к нему. Но начинать диалог она явно не собиралась. Смотрела куда-то мимо, на Троицкий, лишь мазнув мимолетно взглядом по его лицу. Какие же у нее глаза темные.
—Ничего не хочешь мне сказать?— хорошо начал разговор. Спокойно.
Кира покачала головой. Вот ведь коза!
—Точно ничего?— голос Макса звучал мягко и вкрадчиво.— Например, почему ты два дня со мной не разговариваешь — не хочешь объяснить?
У нее дернулась щека. Полезла в карман за сигаретами, прикурила. Жутко хотелось вырвать у нее пачку и зажигалку из рук, выбросить все, встряхнуть, наорать. Поцеловать. Но нельзя. Надо все выяснить. Раз и навсегда!
—Ты же все и так знаешь,— она резко выдохнула дым в сторону.— Оксана звонила — а я-то думала, зачем? К чему это все, Макс? Она же тебе все сказала.
Не нужен этот разговор. Все и так понятно. А еще — очень больно. Даже смотреть на тебя — больно.
—Мало ли что я знаю,— он пожал плечами.— Я предпочитаю узнавать правду напрямую от людей. Мне интересно, почему ты вдруг решила со мной перестать разговаривать. Вот я и спрашиваю.
Спокойствие, с которым он начал разговор, быстро испарялось. Но пока еще держалось.
—Тебе обязательно надо, чтобы я произнесла это вслух?— она курила, глубоко затягиваясь. Такое ощущение, что ему назло.— Ладно, пожалуйста. Я не люблю групповух, Макс. Не практиковала и начинать не хочу. Тебе нравится Оксана, нравится заниматься с ней сексом — дело вкуса. Можешь ухаживать за ней, приглашать в гости, заниматься с ней сексом. Но я — пас. Я в этом не участвую.— Она поперхнулась табачным дымом, закашлялась. И добавила как-то без прежнего задора и даже почти жалобно.— Не хочу.
Жалость остро кольнула под ребрами. От ее агонически вздернутого подбородка. От дрогнувшего на последних словах голоса. От выступивших на глазах слез — от кашля ли?
Но — нет. Никакой жалости. Жалость Кире Артуровне не нужна. Она ей даже противопоказана. Все, что ей нужно — это хороший пендель.
—Значит, по твоему мнению, у меня был секс с твоей сестрой?
—А по твоему мнению — нет?— она даже умудрилась усмехнуться.
—Полагаю, что лучше тебя осведомлен в этом вопросе,— невозмутимо.
—Прекрати!— он пробил. Пробил все-таки ее с таким трудом возведенную стену спокойствия и отстраненности. Полетел в сторону окурок, а Кира наставила на него палец.— Прекрати мне врать! Я знаю. Я все знаю! У меня есть доказательства!
—Доказательства?— то, что Макс еще говорил, а не орал — это было настоящим чудом. Никак, Троицкий благотворно влиял.— Интересно, какие? На ютубе выложили запись, как мы с Камышиной трахаемся? Сколько просмотров? Как я там выгляжу? Ракурс удачный?
—ПРЕКРАТИ!— она сорвалась на крик. Руки чесались вмазать ему. Прямо по наглой архитекторской зеленоглазой роже с редкими бледными веснушками.— Откуда она знает про интерьер твоей квартиры?! Про гранитную столешницу, лаковые вставки на диване и спальню в японском стиле? Про подушки у окна с видом на Финский?! Откуда, я тебя спрашиваю?! На чай ее приглашал в гости?!
—Нет, не приглашал,— слегка озадачился Макс. И криком, и фактами.— Не было ее у меня в гостях. Мы и встречались-то раза три всего с ней, все время в присутствии других людей. Так что не знаю…— Макс потер лоб.— Хотя нет — знаю. Я с ребятами советовался по поводу интерьера. С дизайнерами знакомыми. А у них своя группа в фейсбуке. И я там постил фотографииквартиры — показать, что в итоге получилось. Кто угодно мог это видеть.
—Конечно-конечно!— Кира уперла руки в бедра.— И свои фото топлесс ты тоже там постил, да?
—Вообще-то, нет,— слегка опешил Макс.— А… зачем?
—Тогда откуда Оксана знает про родинку у тебя около пупка?!— проходящая мимо женщина с изумлением оглядела их, но Кире было плевать.— Откуда она это знает, объясни мне?! Хотя, нет,— махнула рукой.— Не объясняй. И так все понятно.
—А мне непонятно!— все-таки повысил голос Макс.— Не имею привычки выкладывать без толку свои фото куда попало, а уж тем более — полуголым. Странно это все…
—А, по-моему, все понятно!
—Помолчи, а!— рявкнул он.— Не умеешь думать — другим не мешай! А, хотя…— Макс прищелкнул пальцами.— Все ясно. Это Янка.
—У тебя все виноваты — даже твоя бывшая! Кроме тебя!
—Да потому что я не виноват!— ярость вместе с облачками пара вылетала изо рта.— Она меня задрала прошлым летом на Кипре своими фотосессиями. А потом их выкладывала вконтакте — как мы круто отдохнули. Фото в шортах и без майки там точно были!
—Откуда Оксана знает твою Яну?!
—Без понятия! Вполне возможно, что…— тут Макс слегка остыл.— Я сто лет вконтакт не заходил, все больше фейсбуком и твиттером пользуюсь. Вполне возможно, Яна у меня до сих пор числится в друзьях. Я вообще этот виртуальный соц. пакет не отслеживаю! Так что было бы желание — все это можно узнать. Было бы. Желание.
Последние слова он выделил. Нарочно. У Киры засосало где-то в районе желудка, там, где болталась только одна чашка кофе. Неужели… Неужели она ошиблась?
—Конечно. Все так просто. Фейсбук. Вконтакт. А ты — святой.
—Я не святой, Кира,— его голос вдруг прозвучал устало.— Но верить мне можно. В отличие от твоей сестры, от которой ты, как я понимаю, ничего хорошего не видела. Но тебе проще поверить ей, так? Видимо, в твоих глазах я доверия не заслуживаю. Кто я такой — чтобы мне верить?
В горле мгновенно набух огромный комок. Сказать что-то невозможно. А сказать надо. Извиниться надо. Потому что глубоко внутри что-то тут же радостно ему поверило. Поверило, и в коленях стало совсем мягко и слабо. Так, что стоять трудно стало. Стоять трудно, говорить невозможно. И все из-за тебя. Из-за тебя.
—Даже не знаю,— Макс низко опустил голову, покачал ею.— Видимо, я в юности много накуролесил, если сейчас… Столько ведь девушек было — красивых, умных, добрых. А я все выбирал чего-то. Ждал. Дождался! Из всех возможных вариантов я влюбился вот…— теперь он обличительно ткнул в нее пальцем.— Вот в ЭТО!
Колени чуть окончательно не подвели ее. Комок из горла ухнул куда-то вниз — добивая и без того зашедшееся в замысловатом риффе сердце.
—Что… Что ты сказал?…
—Нет-нет!— он даже отступил на шаг назад.— Забудь! Я этого не говорил.
—Но ты…— растерянно. Ошеломленно.— Ты сказал, что…
—Забудь, что я сказал! Потому что ты еще не заслужила, чтобы я тебе это говорил! Вот если бы…— тут его прервал звонок мобильного. Макс раздраженно поднес телефон к уху.— Да?! Все, я уже подъезжаю! Да, честное слово! Сейчас буду, не паникуй, еще есть время!— Все так же раздраженно Макс сунул телефон в карман.— Все, я поехал. У меня дела. А ты, Кира Артуровна…— его взгляд из-под нахмуренных бровей был сердитый и, одновременно, какой-то странно и удивительно нежный.— А ты подумай над своим поведением, как говорится. Крепко подумай. А как надумаешь чего толкового — звони. Может быть, я возьму трубку и тебя выслушаю. Я стараюсь выслушивать тех, кто дорог мне. И верить им. Мне надо только,— вздохнул.— Немного остыть. Все, пока. Опаздываю уже.
