Макс действительно не был большим мастером по этой части. И действительно очень старался. В какой-то момент стало казаться, что ничего не получится. А потом он вспомнил, что у него есть два союзника. Две его замечательные девочки — правая и левая. И они не подвели. Кончила у него Кира Артуровна. Как миленькая кончила.
* * *
Ее ресницы поднимались медленно — так, словно каждая была из металла. И поднимать их было тяжело.
—Кира, не смотри на меня так.
—Как — «так»?— ее улыбка была совершенно нездешней. И сама она была словно еще не совсем тут.
—Когда ты на меня так смотришь, у меня просыпаются странные желания.
—Какие, например?
—Чтобы ты варила мне борщ и пекла ватрушки. И встречала меня по вечерам с работы — примерно как вчера. И еще я хочу увидеть тебя… беременной. Моим ребенком.
—Ого. Ну…— Кира прокашлялась.— В принципе, нет возражений. Ни по одному из пунктов.
—Вот и отлично,— он поцеловал ее в нос. А она поморщилась.— Что не так?
—Ты пахнешь…— и смущенно добавила.— Мной.
—Разве это плохо?
—Нет. Наверное, нет.
—Ну, вот видишь — как все здорово получилось. А ты боялась…
—Вы — тролль, Максимилиан Валерианович,— с удовлетворенным вздохом констатировала Кира, уткнувшись носом ему в грудь.
—Ничего подобного,— возразил Макс, удобнее перехватывая ее руками.— Кира, пока ты вся из себя такая расслабленная… У меня к тебе есть три вопроса интимного характера.
—Целых три?— хмыкнула Кира.— Ты такой серьезный с утра — жуть просто. Спрашивай.
—Спрашиваю. Первое. Если мы вчера… без презерватива… а ты говоришь, что сейчас не время, и ты не забеременеешь…
—Ну-ка, ну-ка, смелее,— весело подбодрила его Кира.
—Кто из нас тролль — это еще вопрос!— огрызнулся Макс. А потом вздохнул.— Просто никогда не думал, что без резинки так… офигенно. Можно, я и сейчас тебя тоже… без всего?
Кира просканировала его нарочито внимательным взглядом. А потом милостиво кивнула.
—Можно.
—Премного благодарен!— фыркнул Макс. Но следующий вопрос задал серьезно.— Кирюш… Не подумай, что я лезу в твою прошлую жизнь. И что это имеет для меня принципиальное значение. Скорее, я переживаю, что…— удивительно, но он казался смущенным.— В общем, ты такая узкая. Очень просто. И в первый раз, и во второй. Тебе не было больно?
—МАлыш…— Кира неверяще округлила глаза.— Ты идиот?
—Кира!
—Я оба раз кончала с тобой! Какое «больно»? Ты не можешь сделать больно…— он уже точно знал, что обожает эти мурлыкающие интонации в ее голосе.— Ты такой специальный человек, чтобы доставлять мне удовольствие. Макс МАлыш — это секс-машина…— напела она.
—Спасибо, польщен,— буркнул Макс.— Но, возвращаясь к моему вопросу. Кир…У тебя давно секса не было?
—Давно,— она перестала улыбаться.
—Очень давно?— надо бы остановиться в этом допросе, но не мог. Почему-то не мог.
—Очень,— ответила Кира негромко. Но взгляд в этот раз не отвела. И он был ошарашен ответом, который прочитал в ее глазах.
—Кирюш…— неверяще.— Ты что… С тех самых пор… Это же сколько лет прошло?!
—А я не могла сначала,— она говорила спокойно. Потому что видела его глаза напротив. Потому что чувствовала его руки. Потому что знала — все гадкое осталось позади. Потому что была уверена — он поймет.— Вот просто физически не могла. Такое отвращение было — я даже в общественном транспорте не могла ездить. Если час пик и ко мне мужчины прижимаются — чуть ли не тошнило. Вот такая обратная реакция… после всего. В другую сторону. Я пешком стала ходить. Потом дядя Паша мне «опель» свой старый выдал — пожалел меня, дуру, которая через весь город на своих двоих. Потом вроде полегче стало.
—Кир…— он убрал темную прядь с ее лба.— Тебе сколько лет тогда было — девятнадцать, двадцать?
—Ну, примерно.
Макс покачал головой.
—Я как вспомню себя в этом возрасте… трахал же все, что движется. А ты… пешком… Бедолага ты у меня.
—Я у тебя идиотка,— мягко усмехнулась она.— Но я над собой работаю. Я пару лет назад решила проверить и попробовать, как оно.
—Ну?— ревновать было глупо, но он именно ревновал. Глупо и непоследовательно ревновал.
—Противно было,— поморщилась Кира.— Противно — и все.
—А со мной не противно?
—Дурачок,— она дунула ему прямо в нос, заставив поморщиться. И снова замурлыкала: — Макс МАлыш — это секс-машина…
—Да-да, это я. У секс-машины остался последний вопрос.
—Неужели последний? И мы, наконец-то, займемся сексом?
—Совершенно необузданная и ненасытная женщина,— демонстративно вздохнул Макс.
—Жалуешься?
—Офигеваю от собственного везения,— улыбнулся Макс.— Я вот думаю, что пора внести разнообразие. А то, что это все одно и то же: я сверху, ты снизу.
—Неа,— Кира лениво покачала головой.— Даже не мечтай. Прыгать на тебе я просто не в состоянии. Не сейчас.
—А как же утренняя зарядка?
—Можно, я свой комплекс упражнений сделаю в исходном положении «лежа на спине»?
—Нельзя!— он ловко повернул ее спиной к себе.— На спине ты уже лежала. Теперь полежи на боку.
Кира хотела что-то возразить, но не успела. Вместо этого с губ ее сорвался томный выдох пополам со стоном. Она так и дышала все это время. Под каждое его движение выдыхала жарко, шумно. Словно дышала его движениями, их наслаждением. А он, приподнявшись на локте, целовал ее затылок, плечо, шею и самое вкусное — место, где одно переходит в другое. И смотрел — насмотреться не мог. На нее — такую разверстую всю: приоткрытые в сбитом дыхании губы, дерзко торчащие вверх маленькие аккуратные груди, распахнутые бедра. Ему даже видно то место, где он сам входит в нее. Видно собственную руку, которая придерживает Кирино бедро, закинутое на его. Все видно так ярко, откровенно, бесстыдно. Невозможно прекрасно. Как она доверчиво и без остатка открывается и отдается ему. В голове гудит стремительный ток крови, в груди становится тесно, словно там бьется надрывно не только его сердце — но и ее тоже. В такт этим хриплым выдохам под каждое его движение.
Левая его рука смещается с бедра туда, между. Правая накрывает грудь. И ее руки тоже приходят в движение — перехватывают его запястья. Чтобы не вздумал убрать. Чтобы гладил и ласкал дальше. Держит его. Приказывает. Просит. Умоляет.
В момент оргазма ее пальцы сжимаются так сильно, что потом у него останутся синяки — на тыльной стороне запястья, где кожа тонка и виден голубой разлив вен. Но она не будет за это извиняться, а он — сожалеть.
* * *
