—Да?— неопределенно ответил Макс, уткнувшись в кружку. Вот Яночка, вот же дрянь. И что ей вспомнилось спустя полгода? В самый неподходящий момент? И сам он хорош!
—А скажи мне, милый, неужели у тебя все девочки так записаны в телефоне? «Яна-минет»? «Лиза-анал»? «Кира-не дам»?
—Перестань! Не там никакого «Лиза-анал»! Можешь сама посмотреть! Кира Артуровна Биктагирова есть!
—Какого хрена ты не удалил ее номер, если вы расстались? И неужели все то время, пока вы были вместе, она у тебя в телефоне так и значилась?!
—Нет. Это я потом переименовал контакт,— Макс не помнил, когда ему было в последнее время так неловко.
—На всякий случай,— язвительно кивнула Кира.— Зачем удалять? Запасной аэродром.
—Да я сейчас удалю!
—Я сама удалю все, что мне не понравится!— ханский темперамент показывал себя во всей красе. А потом Кира покачала головой.— Нет, это надо придумать! Яна-минет. Неужели так хороша в этом деле, что забыть не мог?
—Да не особо…— а потом вдруг, неожиданно для себя, сказал другое: — Хотя, если честно, да. Очень хороша. Качественно и с душой к делу подходила.
—Ах, вот кааак…
Макс понял, что сейчас что-то будет. Только вот с каким знаком? Но от следующей фразы все равно опешил.
—Я тоже хочу у тебя отсосать.
У него мгновенно окаменело лицо. Глаза стали холодные. Видно, как сжалась челюсть. Слова произнес, почти не разжимая губ. Бесцветным голосом.
—А я этого не хочу.
Да что же она творит?! К чему это все? Нелепый звонок, случайный, ничего не значащий для него — это очевидно. А она тут же готова сорваться в прошлое, которое тоже не должно уже ничего значить. И испортить их первое настоящее такое чудесное утро. Нельзя. Неправильно. И ее любимый этого просто не заслужил.
—Да, ты прав. Я тоже этого не хочу,— Кира резко подвинулась вместе с табуретом к нему, так, что Максу пришлось шире развести колени, чтобы дать ей место.— Я другое хочу сделать.
—Что?— его лицо немного расслабилось, но напряжение еще читалось.
—Не бойся… это не страшно…— ее губы так близко, пахнут кофе и черникой.— Я всего лишь немножко поглажу тебя. Пальцами.
Только тут Макс сообразил, что полотенца его лишили. И через секунду — действительно. Пальцами. Самыми кончиками. Он шумно выдохнул.
—Тшшш…— теперь она шептала ему на ухо.— Не бойся. Это приятно. Я немножко поглажу тебя. Здесь. И здесь. А вот здесь приятнее всего, да?
—Да…— выдохнул он. У него час назад бы потрясающий секс. А сейчас, под ее пальцами, ощущение такое, что два года на сухом пайке. Ломит там все, и хочется гораздо большего, чем эти легкие прикосновения.
—Сильнее можно?— это нарочито невинные интонации добивали его. Едва смог кивнуть. И охнуть, когда ее ладонь сжалась. Потом двинулась вверх. И вниз. А он затылком прижался к стене.— Я еще немного так… и вот здесь… хорошо?
Ни кивать, ни издавать связные слова он был уже не в состоянии. Промычал что-то, не открывая глаз. И бедрами вверх. Все, что смог.
—Вот и умница,— продолжала мурлыкать она.— Тебе нравится. И мне нравится. И… ооо… оказывается, ты умеешь быть влажным и без меня,— ее пальцы медленно и нежно размазывали выступившие капли по гладкой горячей коже.— А знаешь, что мы сделаем дальше?
—Что?— невероятно, но он смог выдохнуть это слово.
—А дальше я…— ее ладонь снова принялась ритмично двигаться.— Дальше я встану на колени перед тобой и сделаю все то же самое — но губами. Языком. Ртом. Сначала потихоньку, а потом, когда ты перестанешь бояться и привыкнешь — сильно. Так, как сейчас рукой. Хорошо? Позволишь?
В ответ он смог только простонать ее имя. Она расценила это как согласие. Скрипнул по плитке отодвинутый табурет. Она опустилась на колени. И реализовала все свои и его фантазии.
Незадолго до финала Макс попробовал проявить джентльменство. Сжал ее плечо, выдохнул что-то смутно. Но Кира не отреагировала. А он хотел, что она разделила его наслаждение. И почему-то был уверен, что и она хочет того же. И потому не стал больше париться по этому поводу, а отдался ей окончательно. И отдал ей все.
* * *
—Кирюш…— его пальцы запутались в темных волосах. Она по-прежнему на полу, щекой прижимается к его бедру.— Ты… как?
—А ты как?— она подняла лицо. Легко прикоснулась губами к родинке.— Не страшно было?
—Тролль…— он улыбнулся умиротворенно.— Мой любимый тролль. Кирюш, пойдем в постель, а?
—Мы практически только что оттуда.
—Ну и что? Я даже сидеть не могу толком — сейчас свалюсь с табурета,— он протянул ей руку.— Пойдем. Полежим часик в постели. Пообнимаемся. И я буду тебе рассказывать, как я тебя люблю.
—Ладно,— Кира аккуратно вернула полотенце в исходное положение. Встала на ноги, и он вслед за ней. Прижалась.— Только можно, когда ты будешь рассказывать, как любишь меня, ты засунешь руку мне в трусы?
—Это обязательно,— улыбнулся Макс.— Какое же это признание в любви, если рука не в трусах?
* * *
—Кир, такое подойдет?— Макс держал в руках бутылку вина.
—А? Чего?— Кира оторвалась от сосредоточенного изучения сроков годности на торте.— Ага, нормально. Годится.
—Кира…— он потянул ее за рукав.
—Да?— она поставила упаковку с тортом в корзину, в компанию к бутылке вина.
—Поцелуй меня.
—Вот прямо здесь, в секции кондитерских изделий?
—А что такого?
—Ничего,— она пожала плечами. Легко коснулась щеки губами.— Все? Можем идти на кассу?
—Нет. Поцелуй по-настоящему.
—По-настоящему?— ее глаза искрились смехом, но губы она упрямо поджимала.— А минет тебе не сделать прямо тут? По-настоящему?
—Нет, минет дома. А сейчас — поцелуй. В губы.
—Малыш сегодня шалит,— хмыкнула Кира.— Ладно, как скажешь.
Приподнялась и поцеловала в губы. Без языка, но крепко, по-настоящему, не стесняясь.
—Теперь доволен?
—Угу,— Макс поднял корзинку.— Пошли на кассу.
Раньше он этого не понимал. Более того, его это бесило. Вся эти нежности на публике. Так хочется полизаться — занимайтесь этим дома. Когда Яна пыталась его обнять или поцеловать в общественном месте — его это безумно раздражало.
А сейчас вдруг понял — зачем. Затем, что хочется. Просто хочется, чтобы тебя поцеловали. А чтобы другие косились неодобрительно. Или завистливо. И чтобы все знали — это его девушка. А он — ее. Вот. Знайте все.
И когда, расплачиваясь на кассе, он почувствовал, как Кирина ладонь легла ему на поясницу, под футболку — расплылся в совершенно идиотской улыбке. Некстати, не место для этой ласки, совершенно — и от того особенно приятно. Кассирша приняла улыбку на свой счет, а Макс не стал ее разубеждать. Забрал пакет, другой рукой сжал твердую узкую ладошку — и они пошли.
