—Извини, мой мальчик, что плохо о тебе подумал!— тоже стал серьезным профессор.— Понял по твоим глазам, что ты относишься основательно к таким вещам. Ну что же, я этому только рад — мне тут не нужны те, кто не ценит собственность Академии. Давай пройдем в другую комнату — там работают мои помощники, и одному из них как раз с оружием и поможешь.
Я не шутил, когда говорил, что не посягну на собственность Академии — свою репутацию я был намерен беречь, а мало что хуже обвинений в воровстве! Тем более зачем мне воровать, если я всегда могу предложить что-нибудь на обмен! Деньги таким людям, как профессор Режлок, не интересны, но вот какой-нибудь новый способ использования давно известного ингредиента, к примеру,— дело совсем другое!
Спустя две минуты меня уже познакомили с тремя помощниками профессора — девушкой лет двадцати пяти и двумя парнями под тридцать. Работать над оружием я стал под руководством, как это ни странно, именно девушки. Лорна нисколько не походила на типичного помощника профессора — была фигуристой брюнеткой с пухлыми губами и такими длинными ресницами, что мне пришлось бы тяжко, не будь у меня позади ночи с чрезвычайно горячей Зейлой. Но все равно каждый раз, когда ее ресницы опускались, это было так красиво, что мое сердце проваливалось во внутренности. На курс по объезду лошадей я чуть не опоздал — так увлекся продумыванием планов, что я смогу сделать полезного в этой лаборатории, если подружусь тут со всеми. А я твердо был намерен избегать тут любых конфликтов. Пожалуй, даже если красавица Лорна начнет мне сама вешаться на шею, лучше изображать полную незаинтересованность. А то я видел, как на нее посматривают оба лаборанта — чуть ли слюна не капает! Если решат, что у нее со мной что-то есть, неизбежно начнутся жалобы профессору, а то еще и придумают, что я тут якобы что-то украл или разбил. Нет, лаборатория для меня явно важнее любых красоток — их и на моем курсе хватает, да и есть у меня ощущение, что Зейле я вполне себе понравился и могу рассчитывать на продолжение.
В академической лаборатории мне все так пришлось по нраву, что я пожалел о том, что танцы по расписанию всего два раза в неделю. Но ладно — отношения с профессором вроде бы складываются неплохо, авось в будущем будет разрешать приходить сюда и в неурочное время.
Проректор по учебной работе, Академия
Келерт был в растерянности. Только что ему доложил глава команды магов, присматривающей за артефактом Академии, профессор Реннски, что с магическим барьером какие-то неполадки — он сигнализирует, что его регулярно кто-то нелегально пересекает. Точное время пересечения, к сожалению, установить невозможно, нет такой методики, но факт пересечения барьера фиксируется дважды каждый день.
Первоначально, когда проректор услышал о неполадках в работе магического барьера, он перепугался — решил, что это может быть сигналом начала разрушения академического артефакта. Он был верхом артефакторного искусства, другой такой соорудить в случае поломки никто бы не смог! А он не представлял себе Академии без работающего артефакта. Вот как, к примеру, проводить вступительные испытания, дающие так много информации о каждом абитуриенте? Без него вполне может сложиться ситуация, когда труса отправят в боевые маги, а храбреца — запишут, не разобравшись, в алхимики или артефакторы.
Но эксперт заверил его, что артефакт определенно в полном порядке, и лучше все же проверить версию о том, что кто-то научился относительно незаметно пересекать магический барьер.
—В конце концов, это же главная цель нашей работы — выпустить изАкадемии как можно более способных магов!— радостно на фоне тревожной физиономии проректора рассуждал Реннски.— Совершенно логично, что кто-то из наших самых талантливых студентов сделал следующий шаг и придумал способ, позволяющий регулярно сбегать изАкадемии. Молодость, это такая хорошая вещь — рестораны, девушки, романтика! А у нас же еще столица, соблазны особенно велики! Я вообще думаю, что, вполне возможно, основатели Академии и придумали такой суровый устав, чтобы поощрить студентов искать способы выбраться в город, чтобы там как следует наслаждаться лучшими годами своей юности!
—Ну, это всего лишь ваша теория, во всех книгах об основателях утверждается, что они не хотели, чтобы студенты отвлекались от занятий — столица все же, соблазнов много, в этом вы правы!— ответил проректор строго, но тем не менее начал успокаиваться.— И по уставу у нас вполне четкая задача — немедленно пресечь такие вылазки, если они действительно имеют место! Значит, так, поговорите с вашими коллегами с факультета артефакторики, пусть составят список самых толковых студентов. От него и будем отталкиваться в поисках нарушителя!
—Включать студентов старших курсов?— спросил Реннски.
Проректор посмотрел на него, как на сумасшедшего:
—Конечно! Разве вы сами думаете, что зеленый новичок, только поступивший к нам учиться, сможет создать такое?
—Ну да, так не бывает!— согласился опытный артефактор.
—А я пока отдам указание, чтобы охранники начали патрулировать всю территорию в ночное время. А то сидят себе в будках, уже задницы отъели толще, чем у содержательниц борделей!
Реннски хихикнул, словно что-то вспомнил. Проректор даже сразу понял, что именно, и взглянул на него укоризненно. Артефактор под его взглядом жалко улыбнулся и попятился к выходу со словами:
—Все сделаю не далее, как завтра, и принесу!
Глава20
Эйсон, Академия
Я все же не опоздал на курс по объезду лошадей — успел прийти за полминуты до тренера, Пролота. У него тоже была репутация почти как у Джамира,— а это означало многочисленные проблемы для тех студентов, что проявляют на его курсе безответственность.
Как и тренер по боевым искусствам, Пролот тут же постарался выяснить, на что способны его новые ученики. Каждый студент получил седло и задачу побыстрее надеть его на любую лошадь из пригнанного на занятия табуна. Первокурсники несколько очумело смотрели на огромный табун, не в состоянии понять, где столько лошадей может находиться на территории Академии. В отличие от них я знал, что его держат за пределами территории, в огромных конюшнях, и пригоняют вАкадемию только на время занятий. А специфические следы, что они оставляют на зеленых лужайках, убирают потом команды из провинившихся студентов — в их число я бы не хотел попасть.
По данному тренером сигналу мы все рванули к равнодушно смотрящим на нас лошадям. Я знал, что по-настоящему строптивых лошадей тут нет — никто не хотел потерять студента только из-за того, что он ничего не понимает в верховой езде. Этому за годы учебы вАкадемии его научат.
Я шустро взгромоздил седло на ближайшую лошадь, до которой добежал, закрепил его подпругой на животе, и вошел в десятку тех, кто успел первым подъехать к тренеру. Он прошелся, придирчиво проверил, как затянута подпруга и где она находится на животе лошади. Всех одобрил, кроме одной девушки, у которой плохо затянутая подпруга сползла.
После чего похвалил нас и полностью утратил к нам интерес, занявшись теми студентами, что в десятку не вошли. А мы потихоньку катались себе поАкадемии, рассматривая место своей учебы с высоты седла. Как-то совершенно случайно вышло, что мы с одним парнем обнаружили, что с такой высоты прекрасно просматриваются все комнаты студенток в женском общежитии на первом этаже, и, зачарованные открывшимся зрелищем, подскакали поближе. Студентки финального, четвертого курса, имели гораздо менее плотное расписание, чем студенты первых курсов, и часть из них была уже дома. Как выяснилось, в общежитии форма одежды у них была гораздо более свободной, чем на занятиях. От того, в каком виде они там разгуливали, мой однокурсник вообще чуть не выпал из седла, мне было гораздо проще, спасибо Зейле — я просто любовался открывшейся картиной, получая чисто эстетическое удовольствие.
