С удовольствием юркнул в свое новое тело. Почувствовал, как восстанавливается чувствительность головы, открыл глаза, повращал ими, осторожно дотянулся кончиком языка до железы, спрятанной под нижней губой. Содрогнулся, вспомнив, что засунул ее в рот покрытыми трупными пятнами пальцами. Но что поделать, в такой ситуации не до брезгливости! Ощутив, что полностью контролирую тот остаток функций тела, что доступен паралитику, выковырял железу языком из-под губы и поспешно раскусил. И только когда целительная жидкость потекла вглубь горла, блаженно расслабился. У меня получилось! Я попал в сложнейшую ситуацию, и я выкрутился! Два-три дня — и я снова смогу ходить! Да, накосячил по мелочам тут и там, но по главной задаче полностью справился.
Закрыл глаза. Такую волну блаженства, что прошла по телу (хоть я и почувствовал ее только в области головы), давно не ощущал. Наверное, с начала боевых действий. Когда война началась, не было у меня поводов расслабляться, учитывая, что я воевал за проигрывающую сторону. Ох, как здорово — провернуть успешно такую сложную комбинацию!
В полном расслаблении лежал, пока не пробудился слуга. Подняв голову, он посмотрел, как далеко продвинулось за время его сна солнце, и испугался:
—Это как же меня так разморило! Молодой господин, что же вы меня не разбудили! Вам, поди, уже и пить, и есть хочется!
—Все в порядке, Гант,— добродушно ответил я,— но ты прав, уже можно и потрапезничать. Зови подмогу и отправляемся домой!
—А что это у вас за красная штуковина лежит на покрывале?— внезапно насторожился слуга, уставившись на оставленную на покрывале железу.
Глава4
Пришло время запускать в дело придуманную мной ложь.
—Тут такое дело, Гант… Пока ты спал, приходил какой-то человек в маске. В возрасте, с седыми длинными волосами, но двигался непринужденно. Он мне дал две таких пилюли, первую я уже проглотил. Сказал, что моя болезнь отступит. Как придем, нужно сразу же дать вторую моей сестре!
—А вы не боитесь, молодой господин, что это мог быть сумасшедший или враг, не опасно это глотать?— вполне резонно предположил слуга.
—Нет, Гант, у меня этот человек вызвал доверие. И я чувствую, как съеденная пилюля мне помогает, мне становится лучше! Так что на мою ответственность дашь пилюлю моей сестре, только обязательно проследи, чтобы не глотала, а разжевала!
Гант покачал головой, но железу аккуратно взял и упаковал в карман. Пошел за подмогой. Могильщик, желая подзаработать, не медлил. Оживленно болтая со слугой о всяких пустяках, помог донести носилки до телеги. И мы отправились домой. А я размышлял о том, каково это, работать могильщиком, в таком вот месте? Наверное, неплохо — судя по тому парню, что нам помог, вся эта разлитая здесь скорбь его не трогает. Был он благодушен и весел, словно работает в каком кабачке на разливе пива.
Но мне такая участь не грозила. Моя судьба сложнее. Мне суждено принять вызов, достойный древних королей! И я сделаю все, чтобы одержать победу.
Когда попал домой, проследил, чтобы Гант дал железу сестре. После этого он пробормотал что-то про ужин и исчез, но спустя несколько минут появился в сопровождении моего нового отца. Учитывая, что мой настоящий отец погиб в боях с демонической армией уже много лет назад, а этот человек мне был за его самоотверженность очень симпатичен, я не чувствовал в том, чтобы его звать «отцом», ничего противоестественного. Хотя, может, на это влияли и чувства поглощенной мной личности его сына.
—Эйсон, что это за история с какими-то таблетками от незнакомца? Ты понимаешь, что это опасно?
—Отец, неужели ты думаешь, что есть что-то опаснее, чем лежать парализованным до самой шеи, пока не помрешь?
Горус замешкался с ответом. Видно было, что он, узнав от слуги о произошедшем, уже заготовил для меня назидательную речь, вот только мой ответ его обескуражил. Жару добавила моя сестричка:
—На вкус эта штука противная, как самые что ни на есть обычные таблетки!
—Но все же почему ты решился на это?— не успокаивался отец.
Я сделал вид, что припоминаю. И только потом сказал:
—Понимаешь, хоть у него лицо и было скрыто маской, но манеры были такие, что не встретить в нашей глуши. Словно это очень высокопоставленный человек. Сомневаюсь, что у нас есть враги такого уровня!
Лицо Горуса на мгновение исказилось недовольством. Любому отцу не очень приятно слышать от сына, что его семья — птицы невысокого полета! Но, с другой стороны, возразить было нечего — мы обычная провинциальная семья, каких десятки тысяч. Отец был артефактором совсем невысокого уровня, и прекрасно знал об этом. Вроде бы официально мы и клан, все же есть и родовое поместье, и несколько поколений предков-магов, но в клановой иерархии мы в самом низу.
Я понял, что высказался не совсем удачно, и продолжил:
—Я вообще не уверен, что в нашем городе есть маги такого уровня. Кстати, и костюм у него был совсем не нашего, провинциального, кроя!
Отец принялся размышлять в тишине. Наконец он знакомо наморщил лоб — признак, что ему что-то пришло в голову.
—Возможно, какой-то великий маг из столицы посещал здесь анонимно могилу кого-то для себя близкого, расчувствовался и решил излечить первого увиденного им тяжелобольного? В память о своем родном или близком человеке?
—Ой, это было бы так красиво, так романтично!— оживилась моя сестренка.
—Главное, чтобы эти пилюли действительно помогли,— ответил отец.
—Кажется, уже помогают, отец!— сказал я — Я почувствовал большой палец на ноге! Шевелить еще не могу, но это впервые за все эти месяцы.
Черты лица услышавшего это отца исказились, и он молча выскочил из комнаты. Боится, что расплачется от радости при нас, поняля.
Палец у меня и в самом деле сводило судорогой. Причем это были не фантомные боли, которые периодически сводили с ума моего предшественника, а настоящее, добротное ощущение — проглоченная железа начала давать результат. Впрочем, я в этом и не сомневался, средство проверенное и безотказное.
Отец в этот вечер отказался от работы над заказом, он вскоре вернулся в комнату и сидел с нами до самого утра. Мы рапортовали о новых ощущениях в своих телах, а он радовался каждому сказанному слову. Сестра вначале, как и полагается девочкам, пыталась паниковать из-за того, что в отличие от меня пока ничего нового не чувствует, но я напомнил ей, что принял лекарство на два часа раньше ее. В десять вечера я впервые смог пошевелить тем самым пальцем на ноге, а сестра почувствовала указательный палец на левой руке. Радости моих родичей не было предела! Я тоже немного радовался, хотя приходилось изображать вселенскую радость,— все было бы иначе, если быя, а не мой предшественник пролежал в таком беспомощном состоянии много месяцев. Ну а я, оправившись от первоначального шока, составив план и воплотив его в жизнь, уже строил планы на будущее. Теперь мне предстояло после выздоровления восстановить разрушенный источник — а это уже будет намного сложнее.
