Ну, не думает же она, что я осуждать её стану? Это не моя жизнь, да кроме того — я сама дочку одна воспитываю. Правда, Инна об этом пока не знает.
— Я забеременела с помощью донорского материала, — выдыхает наконец.
Вот этого я точно не ожидала услышать. Даже не сразу нахожу, что ответить, поэтому Инна успевает продолжить.
— Я знаю, большинству женщин не понять такого желания — родить одной, стать матерью одиночкой. Но, поверь, это было моим обдуманным решением. Я достаточно натерпелась от мужчин, чтобы чётко решить для себя — мне никто не нужен. Всё чего я хочу — это ребёнок. Малыш, который будет любить меня такой, какая я есть. Просто потому, что я его мама.
Смотрит на меня с вызовом, гордо вздёрнув подбородок.
Мама защищает себя и своего птенчика. Как же это знакомо. До боли в груди и до першения в горле.
Материнская любовь и потребность быть матерью — разве есть что-то сильнее на этом свете?
— Тебе не нужно передо мной оправдываться, Инн, — отвечаю, протягивая девушке брошенные в кабинете бумаги. — Я тебя понимаю.
— Спасибо, — шепчет с облегчением и почти улыбается.
Взяв документы, Инна кивает на дверь.
— Бежать надо. Воронцов меня сейчас порвёт точно.
— Идём. Я тоже уже слишком задержалась.
Правда, выпендриваться на меня, если что, не Воронцов, а Борцов будет, но это уже детали.
— И ещё, Инн...
— Да?
— Ты можешь всегда ко мне обратиться. Ну, так вдруг, если плохо станет или если помощь нужна. Я не откажу.
— Спасибо тебе огромное, Снежан. Ты знаешь, я так рада, что ты теперь здесь работаешь.
Да я тоже уже не так сильно нервничаю и боюсь. Не настолько страшно всё оказалось. Или я раньше времени делаю выводы?
На самом деле, мне хочется поддержать Инну гораздо больше. Если бы не Борцов, я бы рассказала ей про Асю, и про то, как воспитываю дочку одна. Но пока не решаюсь. Возможно, чуть позже, но не прямо сейчас.
В отделе кадров я специально не указала, что у меня есть ребёнок. Никакие нити не должны вести к моей Асе.
У кабинетов мы с Инной расходимся и договариваемся обязательно поболтать за чаем. А пока каждая из нас отправляется к своему персональному монстру.
16 глава
Алексей
— Инна, принеси мне таблетку от головной боли, — сжимаю пальцами виски и жму на кнопку селектора. — Инна, ты жива там вообще?!
Чёрт! Забыл, что она с сегодняшнего дня с Воронцовым работает... Теперь ещё один геморрой — найти новую секретаршу на место Александровой. Боюсь, долго она на двух должностях не протянет. Воронцов и без того из неё все соки выжмет.
Поднимаюсь со стула и, выйдя из кабинета, иду к ресепшену. Кажется, у Инны в одном из ящиков были анальгетики.
Моя голова гудит так, будто по ней стучали кувалдой несколько часов к ряду, а дневной свет из окон режет глаза. Проклятые выходные.
Дотащив своё тело до стойки, падаю на офисный стул.
Боже, ну хоть у кого-то в нашей фирме на рабочем месте полный порядок. У Александровой здесь всегда всё разложено аккуратными стопочками. Каждый документ в отдельном файле и подписан.
Только вот проклятых таблеток нет. Вместо них в коробке с лекарствами лежат какие-то финские витамины.
Вытаскиваю пачку и пытаюсь вчитаться в название на упаковке, но в этот момент их из моей руки вырывают.
— У вас что-то болит Алексей Игоревич? — лицо Снежинки выглядит взволнованным.
Так переживает за моё здоровье? Хотя о чём это я? Не льсти себе, Борцов.
Всё время забываю, что Снежана у нас из тех девушек, которые способны переживать только за своё благополучие.
Твою мать, и как я тогда мог повестить на этот невинный взгляд...
— Голова раскалывается. У Александровой здесь раньше анальгетики лежали.
— Это вам не подойдёт, — кивает на витамины в своих руках. — Они для... женского здоровья... — ничего не хочу об этом знать. — У меня есть, пойдёмте я вам дам.
Я должно быть действительно идиот. Иначе как объяснить, что я послушно следую за Снежинкой.
Взглядом прилипаю к её спине. Чёрные волосы распущены и спускаются до самой поясницы. Чувствую, как мощным толчком кровь ударяет мне в виски. Руки горят от желания прикоснуться. Сжать её талию и притянуть к себе. Перекинуть прядь длинных чёрных волос через плечо и прижаться губами к венке на горле.
Как я делал это раньше. Четыре года назад.
Мля, ну как же ты могла оказаться обычной продажной девкой, Снежинка? Как я мог так в тебе ошибаться?
— Вот, возьмите всю пластину. У меня есть ещё, — порывшись в ящике своего стола протягивает мне обезболивающие.
— Спасибо.
Забираю таблетки из её рук, но, вместо того, чтобы уйти, зачем-то медленно обхожу по кругу Снежинкин кабинет.
Здесь чувствуется её рука. Даже не смотря на то, что она всего несколько дней его занимает.
На рабочем столе возле монитора стоит маленькая статуэтка.
— А это ещё что такое? — беру в руки керамического слона со вздёрнутым хоботом.
— А так не видно? — почему-то начинает раздражаться. — Фигурка слона... она притягивает... успех...
— Чего? — не сдержавшись, усмехаюсь.
— Успех, говорю, притягивает. У вас что, головная боль на слух осложнения дала, Алексей Игоревич?!
Смотрит на меня с вызовом. Дерзит. А меня это вставляет. Знаю, что не должен позволять ей так с собой разговаривать, но, почему-то холодно-деловое общение Снежаны меня вымораживает.
— Только не говори, что всё ещё веришь в приметы, Снежа? — присаживаюсь на край её стола и верчу в руках статуэтку. — Я думал за четыре года детский сад из твоих мозгов успел выветриться.
Да, мать твою, я специально её злю. Знаю, что для Снежинки хорошие приметы — это что-то очень важное. И помню, что в плохие она принципиально не верит.
Не без удовольствия слежу за тем, как сверкают её глаза и раздуваются ноздри в тот момент, когда она поджимает губы.
— Знаете что, Алексей Игоревич... — обойдя стол, подходит ко мне ближе и вырывает из рук слона. Но я хватаю её за запястье и рывком притягиваю к себе. Видимо, слишком резко, потому что Снежинка врезается мне в грудь и машинально сжимает свою свободную руку у меня на плече.
В нос ударяет запах её духов — корицы с апельсином, от которого у меня во рту собирается слюна как у голодной собаки.
Кровь в венах повышается на несколько градусов, пока я жадно впитываю в себя её испуганный взгляд, которым она шарит по моему лицу.
