— Куда мы едем? Мы же вроде на работу собирались...
Оторвавшись от спинки сидения Снежана вопросительно смотрит на меня, когда, пропустив поворот, паркуюсь возле небольшого ресторана.
— Чуть позже, — глушу мотор и вынимаю ключи из зажигания. — В начале нам с тобой нужно поговорить и решить, как быть дальше со всей этой ситуацией.
41 глава
Снежана
– Спасибо, – благодарю официанта за кофе, который он принес, и сразу же обхватываю горячую чашку руками, чтобы скрыть предательскую дрожь в пальцах.
Леша сидит напротив. Перед ним только стакан воды, к которому он не прикоснулся. Его пристальный взгляд направлен на меня и пробирает до мурашек своей серьезностью.
Я знаю, о чем пойдет разговор. Конечно же, знаю. И также понимаю, что он изначально был неизбежен. С того самого момента, как Леша впервые увидел Асю…
– Снежан, – начинает мужчина, глубоко вздохнув и откашлявшись, – я хочу, чтобы Ассоль знала, что я ее папа. Настоящий папа. Играть в игры и без конца притворятся левым добрым дядей я не хочу и не буду. Это моя дочь. И у меня есть полное право быть частью ее жизни.
Прикусываю губу и невольно отвожу взгляд в сторону. Какое-то время рассматриваю, как мчатся машины по дороге за окнами ресторана, наблюдаю за дождевой каплей, стекающей по стеклу – делаю все, что угодно, лишь бы не смотреть на Борцова.
Все это очень больно. И сегодня наблюдать за тем, как он несет Асенка на руках до садика, как она доверчиво обнимает его за шею и улыбается, тоже было больно.
– Я… скажу ей об этом. Только не сейчас. Не сразу, – выдавливаю из себя слова и чтобы промочить пересохшее горло, отпиваю немного кофе.
– Нет, – качает головой Борцов. – Мы вместе скажем об этом. Я хочу быть рядом в этот момент.
Поджимаю губы и упираюсь в мужчину взглядом. Челюсть упрямо сжата, брови сведены на переносице, а в глазах плещется уверенность и готовность бороться. Наверное, бесполезно спорить на этот счет.
К тому же у меня нет четкого ответа, как будет лучше для Аси. Возможно, Леша прав, и лучше ему находиться рядом с дочкой в тот момент, когда она узнает, что он ее папа.
– Хорошо. Скажем вместе. Но я еще раз прошу – давай не сейчас, не сразу.
– Ну а когда ты хочешь, Снежан? – кривит губы Борцов. – Сколько еще я должен потерять времени? Всех этих лет недостаточно?
– Я не говорю о том, чтобы не видеться и не общаться с ней… Просто нужно время. Пусть привыкнет к тебе.
– Да меня же передергивает от того, что она считает меня каким-то незнакомцем. Просто дядей с маминой работы.
– Ты и есть незнакомец для Аси, Леш. Дядя с маминой работы. Пока это факт. Именно поэтому я не хочу… торопиться.
Борцов шумно выдыхает через нос и сжимает пальцами переносицу.
– Хорошо, – в итоге соглашается он. – Пара встреч до того, как расскажем все Асе. Сходим в зоопарк. В какой-нибудь детский клуб. И после скажем. Но тянуть больше я не собираюсь. Как ты хочешь ей об этом сказать? Что ты вообще ей обо мне говорила, Снежан? Ася тогда сказала, что медальон-снежинку ей подарил папа. Ты рассказывала дочке обо мне?
Снова делаю глоток кофе и прикрываю веки. Та моя слабость – я не смогла соврать Асенку, что папа умер или его вообще нет. Сейчас я думаю – это к лучшему, что не соврала так жестоко. Было бы гораздо сложнее все ей объяснить теперь.
– Я придумала легенду, что папа далеко, у него очень много работы, и он не может приехать и быть рядом. Когда Ася стала задавать вопросы, я решила подарить ей медальон, якобы от отца. Она очень обрадовалась.
– Якобы?
– Не перебивай и дослушай до конца, пожалуйста.
Леша хмуро кивает.
– В общем, я хочу, чтобы мы продолжали придерживаться этой легенды. Ты был занят и очень далеко, а теперь вернулся, поэтому можешь быть с дочкой.
Борцов шумно выдыхает, я вижу, как дергается его кадык, когда он тяжело сглатывает.
Мужчина не сразу отвечает на мое предложение. Сначала молчит, и лишь спустя минуту, наконец, произносит:
– Спасибо тебе, Снежан.
– За что?
– За эту легенду.
– Только не думай, Леш, что я это ради тебя сделала и делаю сейчас. Я просто не хочу, чтобы мой ребенок страдал. Не хочу, чтобы Ася думала, что папе была не нужна.
И чтобы считала маму лгуньей…
– Черт, Снежинка, я же сказал, что не отправлял тебя на аборт! Клянусь! – рыкает Борцов, откинувшись на спинку стула.
– А я сказала, что получила смс и деньги.
– Не я отправил сообщение, и деньги тоже.
– Но они были, Леш. От тебя или нет уже неважно. В чем ты меня хочешь обвинить? Что, по-твоему, я тогда должна была сделать? Мы были вместе всего-ничего, и то все было фальшью. А потом я получаю сообщение, что ребенок тебе не нужен. Мне нужно было бегать за тобой и умолять? Искать тебя в огромной Москве?
– Фальшью… – горько усмехается Леша. – Все было фальшью, конечно. Только с одной стороны.
О чем он вообще?
– Я больше ни в чем тебя не обвиняю, Снежан. Просто хочу, чтобы сейчас ты поняла одну простую истину – я не знал о твоей беременности. И я бы никогда не отказался от своего ребенка. Поэтому пойми, что Ася мне очень нужна. И меньше всего я хочу ей как-то навредить. Больше я никогда ее не оставлю.
Не знаю, почему так колет в груди, когда Борцов говорит «ее не оставлю»? Он не говорит «вас», а имеет в виду только Асю…
Я ведь давно знала, что Леше тогда была не нужна. И давно перестала питать иллюзии на его счет, но почему же все равно так гадко и обидно?
Словно отзвуки былых чувств заполнили грудь и снова разбили сердце вдребезги.
– Очень надеюсь, Леш, что ты никак ей не навредишь, иначе я тебя просто загрызу. И это не преувеличение. Ася самое дорогое, что есть в моей жизни.
– Будь уверена, что я сделаю для нее все самое лучшее, – серьезно отвечает Борцов, скользя взглядом по моему лицу.
Я не знаю, кто отправил то сообщение, но оправдывать этим Лешу не собираюсь. Если это был не он, то это в любом случае не моя вина, и не вина моего ребенка, что кто-то влез в его телефон и взял на себя право вершить чью-то судьбу.
Моей вины здесь нет. Я защищала себя и свою дочь.
– Если мы закончили, то поедем на работу? – встаю из-за стола, но Борцов резко хватает меня за руку и тянет обратно на стул.
– Стой. Расскажи мне об Асе.
– Леш, тендер…
– К черту тендер. Ты не понимаешь? У меня дочь есть. Я три года ее жизни пропустил.
Читаю какую-то странную уязвимость в глубине его глаз, отчего мне становится гадко и плохо. Хотя я ни в чем не виновата. Ни в чем! Но я просто не могу это игнорировать. По-человечески не могу.
