Я рвано выдыхаю в трубку. Не догадался. Какое счастье. Если бы догадался, то никогда бы мне так не сказал: «И я обещаю, что больше не буду беспокоить твою спокойную семейную жизнь с мужем и сыном».
— Ну так что? — торопит меня с ответом.
Встретиться. Дима предлагает мне встретиться. От одного раза же ничего не будет? А поговорить нам действительно надо. В конце концов, мы же не враги. Когда-то мы сильно любили друг друга, а сейчас я ращу нашего сына. Просто одна встреча.
— Хорошо, — тихо соглашаюсь. — Давай встретимся.
— Когда тебе удобно?
— В любой будний день в рабочее время.
Дима на несколько секунд зависает. Ох, наверное, ему будет неудобно в будний день и в рабочее время. А в другое я не могу. По вечерам и по выходным я с семьей. Могу встречаться и делать дела только в будние, когда Игорь на работе, а Владик в садике.
— Как насчёт понедельника в три часа? — наконец, говорит.
— Да, отлично. А где?
— А где тебе удобно?
Так, мы встретимся в три часа, а в пять мне надо будет забирать Владика из садика. Пары часов на разговор с Соболевым, думаю, хватит. А мне надо будет быстро дойти до сада.
— Я пришлю тебе смской на этот номер адрес кафе.
— Хорошо, буду ждать.
— Пока…
— Пока, Белоснежка.
Отбиваю звонок и облегченно выдыхаю. Этот короткий разговор выжал из меня все соки, такое ощущение, что я пробежала марафон.
— Мам, ну теперь мы можем пойти? — недовольно вопрошает Владик.
— Иди сюда, — произношу, смеясь, и усаживаю сына к себе на ноги. — Ты заставил маму изрядно понервничать, — смачно целую в щеку.
— А кто тебе звонил?
Твой папа, крутится в голове ответ, но вслух, конечно же, говорю другое:
— Да так… Один очень старый знакомый.
Глава 15.
Все время до встречи с Димой я не могу ни о чем думать и ни на чем сконцентрироваться. Прокручиваю наш будущий разговор, пытаюсь решить, как себя вести, но в час Х в голове будто чистый лист.
Я подхожу ко входу в кафе и бросаю последний взгляд на свое обручальное кольцо. Так и не решила, снимать его или нет. Цепочку со знаком бесконечности, которую мне подарил Дима на мое восемнадцатилетние, я спрятала под ворот водолазки. Я так ни разу и не сняла этот кулон, но не хочу, чтобы Дима его видел.
Решив все-таки оставить кольцо на пальце, уверенно открываю дверь заведения и прохожу внутрь. Дима уже здесь, сидит за столиком у окна. Ловит взглядом меня и поднимается на ноги. Те секунды, что шагаю к Соболеву, мое сердце трепыхается, словно птица в силках.
— Привет, — произношу, завороженно глядя на него.
— Привет, Белоснежка, — Дима неожиданно обнимает меня. — Если что, я настоящий человек, а не привидение.
Я издаю нервный смешок ему в плечо и тоже неуверенно приобнимаю за спину.
— Рад видеть тебя, — говорит на ухо.
Такое ощущение, что время остановилось, мир остановился. Я обнимаю Диму Соболева, а он обнимает меня. Что может быть безумнее этого? Еще совсем недавно я даже не могла о таком мечтать. А сейчас стою в его объятиях и вдыхаю некогда родной и любимый запах.
Дима жив. С ума сойти…
Соболев первый выпускает меня из рук, у меня бы не хватило сил сделать это. Он возвращается на свой стул, я сажусь напротив. Ни идеи в голове, о чем говорить. Просто хочу смотреть на него возмужавшего и любоваться. Радоваться, что здоров и в порядке.
Дима стал еще сильнее. Под джемпером невооруженным взглядом видны крепкие мышцы. Наверное, много спортом занимается, раз в спецназе работает.
Ох, Дима, ведь все могло бы быть по-другому…
— Как твои дела? — первый начинает разговор. — Оправилась от стресса?
— От какого именно? Моего похищения или твоего воскрешения?
Дима слегка смеется и жестом подзывает официантку.
— Мне американо, — делает заказ.
— Мне тоже, — говорю следом.
Девушка удаляется, и вновь возникает пауза. Я продолжаю, не стесняясь, рассматривать Диму. Он тоже гуляет по мне взглядом, будто ищет перемены.
— Я имел в виду все-таки похищение, — снова прерывает тишину.
— Оно мне кажется сущей ерундой по сравнению с тем, что ты жив.
— Ну нет, — качает головой. — Это очень серьезная банда мошенников. За ними давно идет охота. Одеваются в клоунов и грабят то ювелирные магазины, то банковские отделения. Убийства тоже совершали, так что тот клоун и правда мог в тебя выстрелить.
— Их ловишь ты?
— Нет, их ловит полиция.
— А ты тогда что там делал?
— Я работаю в спецназе. Мы штурмуем помещения, делаем захваты, освобождаем заложников.
— А кто именно ты в спецназе?
Мне до ужаса интересно. Интуиция кричит о том, что Дима снайпер с крыши. От этого одновременно и страшно, и в то же время восхищение берет. Это ведь такая опасная профессия.
Но Соболев как будто бы не хочет говорить. М нётся в неуверенности.
— Если честно, мне нельзя раскрывать, кем именно я являюсь. У нас повышенная секретность.
— Думаешь, я расскажу кому-то?
— Дело не в этом. Просто есть правила, которые лучше не нарушать. Мы ведь не зря все в масках были. Никто не должен знать, кем именно мы являемся. Это нужно как для нашей безопасности, так и для безопасности близких людей.
— Ты снайпер, — выдыхаю, игнорируя его длинную речь. — Это был ты.
Дима молчит. Потом слегка склоняет голову набок и приподнимает уголок губ в лукавой улыбке.
— Я не буду ни подтверждать, ни опровергать. Но ты всегда была очень сообразительной, Белоснежка.
Любой комплимент из уст Димы до сих пор вгоняет меня в краску. Я смущенно закусываю губу и нервно поправляю волосы за уши.
— Как тебя вообще туда занесло? Ты же хотел стать программистом.
— Я пошел в армию. После срочной заключил контракт в армейском спецназе. Два года ездил в Сирию. На третьем году контракта пошел учиться в специальное место, чтобы взяли в спецназ внутренних войск. Я недавно здесь работаю.
— Ты был в Сирии!?
— Да.
— А что ты там делал?
— Ну а что, по-твоему, там делают?
Меня обдаёт ледяной волной ужаса. Дима так легко об этом говорит, как будто мы обсуждаем что-то обыденное.
— Белоснежка, со мной все в порядке, — смеется. — Смотри, я жив и здоров. Никто меня не убивал.
Я выравниваю дыхание и решаю перейти к главному.
