— Я буду разводиться с мужем, — продолжаю. — Но я хочу, чтобы ты четко уяснил, что моя личная жизнь — это не твоё дело, Дима. Я могу разводиться, потом снова выходить замуж, потом опять разводиться, и тебя это не касается.
Соболев не добро ухмыляется.
— Видишь ли, Белоснежка, ты мать моего сына. Так что твоя личная жизнь — очень даже мое дело.
— Это еще с какой стати?
— Если ты будешь постоянно таскать к Владу новых мужиков, и он каждого будет называть папой, мне это точно не понравится, — в голосе Димы звучит предостережение.
Что!??? Да как он вообще мог такое обо мне подумать! Я даже на несколько секунд теряю дар речи, не зная, что возразить Соболеву.
— Ты в своем уме!? — наконец-то обретаю голос. — Я никогда не опущусь до такого!
— Ты сама только что сказала, что будешь разводиться, потом снова выходить замуж, потом снова разводиться…
— Знаешь, что, Соболев, — резко подскакиваю на ноги, но тут же морщусь от боли. — Проваливай нахрен из моей квартиры, — выдавливаю, еле сдерживая слезы.
Дима встает со стула, в пару шагов преодолевает расстояние между нами, неожиданно подхватывает меня за талию и сажает на стол, опуская руки по боками от моего тела. Наши лица на уровне друг друга и между ними всего пара десятков сантиметров. Инстинктивно я подаюсь чуть назад, чтобы хотя бы не улавливать запах Соболева.
— Тебе больно стоять, поэтому я поднял тебя на стол, — поясняет.
— Не следовало, — цежу.
Возникает пауза. Соболев нагло вторгся в мое личное пространство, поэтому я еще чуть-чуть отодвигаюсь назад. Но не помогает. От близости Димы против моей воли по телу прокатывается волна жара. Она концентрируется внизу живота, закручивается в спираль желания.
Черт! Я ненавижу свое тело за то, что оно так реагирует на Соболева. Я не могу его хотеть! Я не хочу его хотеть! Дима даже не прикасается, просто стоит близко, опустив руки по бокам от меня, а я уже возбудилась.
Какой ужас.
— Чего дрожишь, Белоснежка? — спрашивает хрипло.
Его дыхание тоже участилось. Блуждает по мне загипнотизированным взглядом, обводит глазами шею, ключицы, останавливает взор на полушариях груди. В горле пересыхает. Судорожно облизываю губы, запрещая себе терять остатки рассудка.
Дима кладет ладонь мне на ногу, и я тут же сбрасываю ее с себя.
— Что ты делаешь? — строго спрашиваю. — Отойди от меня на метр.
— Зачем?
— Затем, что ты вторгся в мое личное пространство. А ты мне не друг, не парень и не муж, чтобы в него вторгаться.
— Я отец твоего ребенка. Это недостаточное основание?
— Недостаточное, — кладу руку ему на грудь и отодвигаю от себя.
Дима слушается. Делает два шага назад и упирается в подоконник. Инстинктивно опускаю взгляд на его ширинку и замечаю, что она отчетливо выпирает. Осознание того, что у Соболева встал на меня член приятно льстит и возбуждает еще больше. Чувствую, как твердеют соски, а между ног становится мокро и горячо.
Но то, что произошло в квартире Игоря, больше между мною и Соболевым никогда не повторится. Я прекрасно запомнила его слова, сказанные после секса.
— Кажется, ты говорил, что я тебе не нужна, — зло напоминаю.
Ненавижу себя за то, что хочу Соболева так, как будто у меня все семь лет после нашего расставания не было секса. Внизу живота ноет и требует срочной разрядки, но я скорее умру, чем получу эту разрядку с Димой. Я приложу все усилия для того, чтобы здравый смысл возобладал над чувствами. Ведь желание спариваться — это просто животный инстинкт. Не более.
Но сейчас за этим желанием я забыла про боль в ногах. Даже кажется, что она совсем прошла. Видимо, потому что все чувства сконцентрированы только в одном месте — внизу живота.
Жду, что Соболев подтвердит свои слова, снова скажет, что я ему не нужна. Но Дима молчит. Секунды идут, он не произносит ни звука. А его член все еще стоит.
— Так вот, — решаю продолжить, не дождавшись ответа. Запрещаю себе опускать взгляд ниже его подбородка. — Ты мне тоже не нужен. Я бы хотела с тобой договориться о том, что ты не будешь лезть в мою личную жизнь, а я, соответственно, не буду лезть в твою. Мне все равно, с кем ты встречаешься, на ком женишься, с кем разводишься. От тебя жду аналогичного безразличия. Нас связывает только общий ребенок.
— Я ни с кем не встречаюсь, ни на ком не женюсь и ни с кем не развожусь, — ухмыляется. — Я свободен.
— Мне все равно. Мне не интересна твоя личная жизнь и абсолютно безразлично, кого ты трахаешь.
Последнее предложение произношу с особенным удовольствием, упиваясь реакцией Соболева. Хотя, в общем-то, он не выказывает никакой реакции, но по тому, как смыкается челюсть и чернеют глаза, понимаю, что его задели мои слова.
— Спокойной ночи, Дима, — даю понять, чтобы убирался восвояси.
Мне кажется, если он немедленно не уйдет, то я не выдержу и отдамся ему прямо на кухонном столе.
— Ладно, — вздыхает. — Когда я снова могу увидеть Влада?
— Не знаю, договоримся.
— Я бы хотел брать его к себе домой, там будет удобнее собирать вместе компьютер. Я обещал ему.
А вот это мне уже не очень нравится, но спорить я сейчас не хочу.
— Договоримся, — отвечаю обтекаемо.
Соболев кивает и покидает кухню. Как только за ним хлопает дверь, я дохожу до спальни и падаю без сил на кровать.
Дима не выходит из головы даже через полчаса. Я думаю не о скандале с Игорем, не о разводе, не о будущей жизни. Я, черт возьми, думаю о Соболеве и о том, как у него встал на кухне член.
Расстегиваю пуговицу на джинсах, просовываю ладонь в трусики и наконец-то получаю разрядку.
Глава 46.
На следующий день, отвезя Влада в садик на такси, я еду в квартиру Игоря собирать вещи. Переступив ее порог, на меня тут же обрушивается шквал воспоминаний: приятных и не очень. Как долго не могла привыкнуть жить тут, как все казалось неудобным и чужим и как в конце концов создала уют и полюбила эту квартиру, как свой родной дом.
Но я запрещаю себе ностальгировать. Иду в кладовку, достаю три огромных чемодана и принимаюсь складывать в них вещи. Делаю это медленно, потому что все еще больно ходить, хотя уже и не так сильно, как вчера.
Следов Игоря в квартире нет. Он не ночевал дома. В гостиной по-прежнему разбросаны осколки. Когда чемоданы оказываются забиты до отказа, беру пылесос и убираю разбитое стекло.
У нас с Владом столько вещей, что не то что в три чемодана не поместятся, а придется нанимать грузовик, чтобы все вывезти. Я еду с вещами в свою квартиру, освобождаю чемоданы и возвращаюсь к Игорю, чтобы снова забить их до отказа. Но даже в этом случае я не вывезла и половины одежды и игрушек.
