Мысленно пинаю их обратно туда, откуда вылезли.
Вот так гораздо лучше.
На губах появляется привычная холодная улыбка. Захожу в клуб, равнодушно рассматривая дергающуюся под музыку толпу.
Занимаем наш столик в випе на втором ярусе. Заказываем безалкогольные коктейли. У нас с Севером спортивный режим, Гордей за рулем, а Макс поддерживает чисто из солидарности.
— Какие мысли? — Гордый откидывается на спинку красного кожаного дивана.
Повторяю его позу, устроив руки на спинке.
— Никаких пока.
Коротко пересказываю парням наш разговор с отцом. В итоге у нас получается: до моей возможной свадьбы еще далеко, а вот до отъезда кошки всего месяц. Именно потому надо действовать оперативно.
— А если его сдать? — рассуждает Север.
— Ты бы сдал своего? — внимательно смотрю на друга.
— Нет. Извини, дурацкая мысль, — соглашается Тёмыч.
— Можно выкатить условие: или он оставляет вас с Соней в покое или ты его сдаешь, — иначе формулирует предложение Севера Авдеев. — Только Соне придется все рассказать заранее.
— Шантажировать прокурора, — задумчиво стучит пальцами по колену Гордей. — Так себе идея.
Парни чешут затылки. Вообще как-то печально все. В моей голове крутится еще одна назойливая мысль, но, во-первых, опять она упирается в то, что все надо рассказывать кошке, а во-вторых, я понимаю, что мы с ней оба к такому не готовы.
А почему нет то? Я люблю ее. Это моя девочка и других рядом с собой я не вижу. Отец взбесится и лишит меня наследства. Придется зубами держаться за футбольный контракт и закончить лицей так, чтобы была возможность поступить на бюджет. Можно будет учиться заочно, играть и жить от гонорара к гонорару. Живут же так люди…
— Парни, а если мне жениться на Соне? — выдаю им эту мысль вслух.
Смотрят на меня в три пары огромных от удивления глаз. Гордей прокашливается, делает пару глотков коктейля.
— Самоубийство, — заключает братишка.
— Почему? — не улавливаю ход его мыслей.
— Да потому что, Платон! Я сейчас не буду говорить про то, что вам по восемнадцать и как бы вы еще понятия не имеете, что такое семья и как с этим жить. Ты думаешь, отец не разведет вас, если ему будет надо? Да ему даже ваше присутствие не понадобится, чтобы аннулировать брак. А бонусом станет то, что ты останешься с голой задницей.
— То есть ситуация вообще безвыходная? Мне надо сложить лапки и притвориться мертвым? Пусть делает со мной все, что хочет?! — завожусь я. — Отличная мысль! Спасибо, брат! — психанув, подрываюсь с дивана.
— Стой! — Гордый догоняет, ловит за рукав.
— Пусти! — вырываюсь, иду на улицу.
Холодно без куртки. Захожу за угол, дышу морозным воздухом. Меня потряхивает от злости, обиды и безысходности. В горле стоит противный ком и глаза неприятно щиплет. Какого черта?! Любой вариант как ни разверни, отец на коне, а я… я в глубокой жопе!
Ну это же нечестно! Нечестно, вашу мать!!!
Пинаю ногой в стену.
Сажусь на корточки, упираюсь лбом в колени. Я задолбался. Эта ситуация что-то гнет внутри меня, и оно вот-вот сломается. Парни правы. Брат прав. Мне тупо нечего противопоставить отцу и все, что мы там можем придумать — детский лепет.
Я ничего не могу.
Моя жизнь только наполнилась каким-то смыслом. В ней появились новые чувства, Соня. И все это скоро будет уничтожено амбициями человека, которому я никогда не был нужен.
— Хей, братишка, — по моим волосам проходится ладонь Гордея. — Платон.
— Один хочу побыть, — не поднимаю голову.
Мне стыдно перед ним и парнями за собственную слабость. Весь мой авторитет рушится. Вообще все вокруг рушится. Что там втирала мне психолог? Любовь — это приятно? Нет, я оказался прав. Любовь — это больно. Без нее я так не загонялся. Мне было все равно, и я адаптировался к этому состоянию. А теперь что? Зачем мне эти чувства? Их придется вырывать с корнем.
— Поднимайся, ты заледенел весь, — брат пытается меня поднять.
— Уйди, я сказал! — отталкиваю его, все же задрав голову.
— Оу… — он смотрит на меня удивленно.
Быстро вытираю с лица слезы, они все равно падают с ресниц одна за другой. Я с детства не плакал.
— Встань, — снова пытается меня поднять.
Я уже не на корточках, я задницей сижу на промерзшем тротуаре.
— Я сам поговорю с отцом, — брат протягивает мне руку. — Встань, я сказал, — хватает меня за предплечье и дергает наверх. — Мне есть, что ему предложить.
— Гордый…
— Тихо. Все, братишка, — он крепко меня обнимает. — Нормально все будет, — хлопает меня по плечу. — Идем внутрь, тебя надо отогреть. А то что я Соне скажу? Сходили в клуб, и ты заболел? И про тренировку не забывай, — напоминает Гордей.
— Не говори никому, — вытираю с лица следы собственной слабости. Дышу еще пару минут успокаиваясь. — Ты реально это сделаешь? — торможу его у входа. — Эта мотошкола… ты в нее столько вложил.
— Школу я позже новую открою, а брат у меня один. Этот кусок земли поможет укрепить связи отца гораздо сильнее, чем твой вынужденный брак с дочкой помощника губернатора. Он не откажется. А теперь выдыхай, успокаивайся и пошли внутрь. Я же обещал, что мы придумаем. Придумали.
Глава 36. Заболел
София
Проснулась очень рано от ощущения, что мне пусто и беспокойно. Платон не заходил. Я даже не знаю, вернулся ли он после клуба или их еще куда-то понесло. В груди сонно зашевелилась ревность. Пнула ее подальше и встала с кровати.
Никаких особенных планов на сегодня нет. Я умываюсь и без завтрака устраиваюсь на подоконнике с книгой. В доме тихо. Даже Арина еще не заходила. Уж она обычно первым делом прибегает, беспокоясь, чтобы я обязательно поела.
Тем интереснее становится, что же происходит.
Решаюсь выйти и посмотреть. В просторной гостиной никого, в столовой тоже. Ставлю ногу на ступеньку лестницы, потом другую, и поднимаюсь на второй этаж. Я здесь была всего пару раз и ни разу не заходила в комнату Платона. Так вышло, что он все время проводит в моей.
Где она расположена, я помню. Их с Гордеем спальни находятся рядом. Веду пальчиками по стене, прохожу одну дверь. Закрыто. Тихо. Подхожу ко второй. Останавливаюсь. Снова в голову лезут какие-то дурацкие мысли. А вдруг он там не один? Я слышала от персонала, что Платон часто приводил разных девушек домой после ночных загулов. Гоню эти мысли. Он не станет, не поступит так.
Стучу. Никто не отвечает, и я решаюсь ее открыть.
В его спальне задернуты плотные шторы и царит полумрак. Большая мальчишеская комната. На стене огромная плазма, под ней приставка, рабочий стол, ноутбук, плакаты на стенах. Смятая одежда на стуле. В углу валяется расстегнутый рюкзак, а сам хозяин этого безобразия сладко спит, завернувшись в одеяло.
