Оладушки улетают моментально. Я и не знал, что такой голодный. Вчера мы не ели особо, больше пили и танцевали.
— Ужин сегодня закажем, — говорю ей. — А завтра после лицея заедем в супермаркет и купим все, что нужно.
— Нам все равно сегодня надо отсюда выбраться, — лениво тянется Соня, лежа на диване и устроив голову у меня на коленях. — Форма, учебники. Все у тебя дома.
— Я привезу.
— А я? — задирает голову так, чтобы видеть мои глаза. — Платон, случилось что-то, да?
— Ничего, — стучу пальцами по мягкому подлокотнику, — ты сегодня останься тут, пожалуйста. Я сам все привезу.
— Значит проблемы с отцом все-таки будут, — вздохнув, садится рядом.
— Эти проблемы другого характера, кис. Я тебе потом все расскажу. Сначала с ним надо поговорить.
Соня куксится, вижу, что переживает, и помню, что обещал говорить ей правду. Как сказать эту, я пока не знаю.
«Кошка, отец решил женить меня на другой» — звучит дико даже в мыслях. Мне не нравится, что между нами остались тайны, но я лучше решу сначала с отцом, чтобы понимать, есть ли у меня пути отхода, а потом честно признаюсь ей, чтобы там не случилось.
Собираюсь. Она грустно на меня смотрит. Мне пришлось забрать у нее рубашку, а ей надеть подаренное мной зеленое платье.
— Я позвоню, как начну собираться. Скажешь, что тебе взять в первую очередь и где найти. Не грусти.
Приложение сообщает, что приехало такси. Быстро целую свою девочку и еду сначала за братом. Подбираю его в центре, он тоже дома не ночевал. Едем вместе домой.
Гордый поддерживает меня, но в груди все равно бахает так, что глушит. Отец нас уже ждет. В холле встречает Арина. Интересуется, где я потерял Соню.
— Потом, — отмахиваюсь от нее.
Скинув куртку, быстро поднимаюсь в кабинет отца. Старший брат догоняет. Синхронно выдыхаем. Гордей толкает дверь, заходит первым.
— О, да вы ко мне целой делегацией, — усмехается отец. — Заинтригован.
Я молчу пока. Мы с братом так договорились. Получается что-то вроде торгов.
— Отец, я хочу выкупить у тебя свободу брата, — заявляет он.
Брови старшего Калужского взлетают вверх. Он облокачивается предплечьями на стол и внимательно на нас смотрит, переводя взгляд с меня на Гордея и обратно.
— Пафоса то сколько, — отцу смешно. — Выкупить свободу. Я его что, в клетку запер? Мне кажется, твой брат прекрасно живет. У него гораздо больше, чем нужно парню его возраста. Он позволяет себе заводить отношения прямо в моем доме и заметь, даже за это я ему ничего не сделал. Хотя мог бы наказать, потому что мой дом — не притон для ваших гормональных скачков.
Я скриплю зубами. Папа доволен, зацепил.
Не надо трогать мои отношения!
— Пап, ты прекрасно знаешь, о чем я, — вступает Гордей. — Я знаю, что ты решил женить Платона на дочери помощника губернатора. И со стороны твоего положения, понимаю всю выгоду от такого брака. Но я не хочу, чтобы твоя выгода сломала ему жизнь. Поэтому хочу предложить тебе более интересный вариант, а ты взамен отменишь договоренность об этой свадьбе.
— Ты себя слышишь сейчас, сын?
— Вполне, — пожимает плечами Гордый. — Никаких документов вы не подписывали. Устная договоренность с другом. Ее всегда можно отменить, объяснив причины.
— Ты уровень вашей дружбы и моей не путай, мальчик, — отец жестко ухмыляется. — Но мне даже интересно теперь, что ты такого можешь мне предложить, что перекроет выгоду от женитьбы Платона.
— Землю под моей мотошколой, — кидает на стол папку с документами.
Скептический взгляд отца меняется на заинтересованный. Он берет документы, листает, поглядывая на старшего сына.
— Ее хотел человек, который будет тебе гораздо полезнее, чем помощник губернатора. Последний, кстати, не факт, что поднимется выше имеющейся должности, — додавливает Гордей. — А я тебе предлагаю реально закрепиться на посту еще лет на десять. И хрен тебя кто оттуда сдвинет.
— И ты готов ради него, — с пренебрежением в мою сторону, — отдать мне вот это? Как интересно… А что помешает мне, допустим, сейчас согласиться, забрать у тебя этот чертов кусок земли, а летом женить Платона? Мои связи станут еще крепче. И вам же, засранцам, будет от этого только лучше!
— Ты же не кинешь собственных сыновей? — Гордей возвращает отцу холодную усмешку. — Других наследников у тебя вроде бы нет.
— Я поражен, — отец откидывается на высокую мягкую спинку своего кожаного кресла. — Нет, правда, — качает головой. — Ты так рьяно вступаешься за брата. Жертвуешь своей мечтой.
— Мечта на то и мечта, — уже спокойней улыбается Гордей. — Мне двадцать три. Кто мешает мне начать все заново в другом месте через пару лет?
— А когда я тебя просил, ты за нее зубами держался, — хмыкает родитель.
— Обстоятельства изменились. Надо помочь младшему брату. Ну так что, отец? Мы договорились?
— Погуляйте. Я сделаю пару звонков.
Пулей вылетаю из кабинета. Гордей напоминает, что если отец согласится, он сдержит слово. Всегда держит. Но меня все равно колотит, и чтобы хоть как-то себя занять, закидываю в сумку свои вещи. Набиваю ее, открываю рюкзак и запихиваю в него учебники.
Брат тоже нервничает. Открыл окно, впустив в мою спальню морозный воздух, курит, пока никто не видит. Арина ругается на него за эту привычку.
Гордей успевает закрыть окно. Дверь моей комнаты открывается. Отец заходит, удивленно смотрит на сумки.
— Я съезжаю, — сообщаю ему, — чтобы ты не решил.
— Самостоятельным, значит, стал, — снова эта его ухмылка. — Ладно, я согласен с вашими условиями. И даже с тем, что ты будешь жить отдельно. Неплохой вариант, глаза мозолить не будешь. Но у меня тоже будут условия.
— Слушаю, — засунув руки в карманы джинсов, нервно перебираю там откуда-то взявшуюся мелочь.
— Твои отношения с Софией не мешают твоей учебе. Мне важно, чтобы мой сын получил образование. Ты предохраняешься! Я не собираюсь потом обеспечивать бастардов. Дети должны рождаться в равном браке. Наиграешься в любовь, мы с тобой вернемся к этому разговору. И еще, Платон, — как-то непривычно мягко или мне просто кажется, — постарайся никуда не встревать.
— Постараюсь, — протягиваю ему руку. Удивленно на нее смотрит, но пожимает. — Отец, спросить можно?
— Спроси…
А сам опять так смотрит на нас с братом, по-человечески, по родительски, что ли. Я не могу себе объяснить то, что проскальзывает в этом взгляде. Возможно, я опять себя обманываю и ищу там то, чего уже никогда не будет.
— Если я захочу найти одного человека, я могу к тебе обратиться?
— Обратись.
Отец уходит, оставив меня в легкой растерянности. Получилось? Да ладно? Я брату буду обязан теперь, хоть он и отрицает.
