— Я же говорил, вы похожи, — улыбаюсь уже расслабленно. — На фотографиях не так заметно, а вот в живую сходство очевидно.
Соня не знает еще одну важную вещь. Такие люди, как Коростылев, не верят на слово, даже если им рассказать, где и когда у них получился ребенок. Желающих заполучить таких родственников очень много, а одной женщиной ограничиваются единицы. Так что пришлось постараться и здесь. Я раздобыл материал, Коростылев подключил независимых спецов и сделал тест, подтверждающий мои слова. Так что он ехал сюда уже на сто процентов уверенный в том, что София — его дочь.
— Какая все-таки интересная штука — жизнь. Да, Борислав? — присаживаясь на свое место, он поправляет рукава пиджака. Я отодвигаю для Сони стул. Она грациозно присаживается на его край. — Это же надо было так переплестись ее нитям, что наши дети встретились и мы с тобой вот так сели за один стол не ради обсуждения рабочих вопросов.
— Согласен, — подтверждает мой отец. — Сильные притягиваются к сильным. Закон выживания, — стреляет взглядом в меня.
Беседа быстро перетекает в обсуждение планов на будущее, одобрение нашей совместной жизни с Софией, в целом решения быть в месте. Они даже попытались заикнуться о свадьбе и прикинули, насколько же выгодный выйдет союз, если все получится.
Коростылев ни разу не спросил о матери Сони, не поинтересовался, как они жили до этой встречи. Как я и говорил, мы здесь ради другого. Проблема в том, что Софи относится к этому несколько иначе. Она все еще переживает, жадно рассматривает Андрея Павловича и понятно, что ждёт от него большего. Не дождется. Нет в этих людях семейности, есть циничный расчет даже в отношении собственных детей. Или не так… Тем более в отношении собственных детей!
Мы смеемся, фантазируя как поедем отдыхать летом на острова в Средиземном море. Коростылев говорит, что будет рад видеть нас еще на подобных ужинах. Обещает свою помощь и поддержку Софии во всех ее начинаниях. Поможет с поступлением, оплатит ВУЗ и всецело поддерживает наш союз. Об этом они с отцом не устают напоминать весь вечер.
Закончив с ужином, прощаемся, вежливо благодаря друг друга и пожимая ладони.
— Платон, звони. Любые вопросы, которые я могу решить с высоты своей компетенции, я решу. — заверяет меня Коростылев.
— Не надо нам твоей компетенции, — смеется отец.
Ну да, тут я согласен. Связываться с наркоконтролем я желанием не горю.
— У тебя замечательный парень, Борислав. Хотел бы я иметь такого сына.
— Еще не поздно, — смеется отец.
На этой «милой» ноте Коростылев садится в свою машину и уезжает. Отец задерживается, дернув меня в сторону от Сони. Савелий пока помогает ей сесть в машину и закрывает дверь, чтобы не замерзла и не слышала наш разговор.
— Браво! — родитель пожимает мне руку. — Сегодня я очень доволен тобой.
— Мне важно, чтобы ты не влезал в мои отношения, — напоминаю ему.
— Ну что ты. Я буду только рад, если летом мы сыграем свадьбу. Иметь в родственниках Коростылева — это вышка. Да и ты же хотел любить, люби, — подмигивает он.
— Спасибо, что разрешил, — усмехаюсь.
— Обращайся, — возвращает мне усмешку отец. — Ты вернешься домой на время отъезда Сони?
— Нет. Мне комфортно жить отдельно.
— Услышал.
Расходимся. Он садится в свою машину, я ныряю в салон к Соне. Она тут же обнимает меня обеими руками, прижимается, ластится.
— Котенок, — глажу ее по волосам. — Мой котенок. Все прошло отлично. Даже лучше, чем я ожидал.
— Он ни разу не спросил про маму, — шепчет она.
— Сонь, они давно стали чужими людьми. Не думай об этом, наши отношения теперь легальны, — стараюсь перевести все в шутку. — На остальное вообще похрен. Мама твоя встретит нормального мужика и ее сердце оттает.
— Думаешь?
— Я тебе больше скажу, — подцепляю пальцами ее подбородок, дарю несколько коротких поцелуев у губки. Она улыбается. Ура — ура! — Мы с Гордеем надеемся, что отец женится. И может даже заделает нам брата или сестру.
— Ты серьезно?
— Да. Есть надежда, что он станет мягче и вспомнит о семейных ценностях. Кро-о-охотная, — показываю двумя пальцами, — но она еще не сдохла. Не хочу тебя отпускать, — перевожу тему, позволяя своим губам и рукам наглеть прямо в машине. — Я тут с ума без тебя сойду. Вернешься и найдешь безумного, одичалого, голодного сына прокурора, — стараюсь мимикой изобразить психа, щекоча ее по ребрам.
Она заливисто смеется, а я кайфую. Так-то лучше, а то заморочилась не на том.
— Ты же будешь обо мне думать? Ты должна, — подчеркиваю, — думать только обо мне. Никаких израильских парней! Иначе я приеду и заберу тебя оттуда.
— Ревнивец, — фыркает кошка, сдувая, попавшие на лицо яркие рыжие прядки.
— Страшный собственник!
Эпилог
В здании аэропорта стоит гул. Объявляют посадку на рейс или наоборот, дают различные объявления. Люди с чемоданами и без шастают туда-сюда. Я нетерпеливо мечусь вдоль огромного окна, занимающего целую стену. Прямо на него спинами облокотились ржущие надо мной Север и Макс. Эля тоже тепло улыбается, рассматривая меня из-под опущенных темных ресниц.
— Успокойся, — ловит меня за рукав куртки Арина.
— Не могу! Я полтора месяца ее не видел, — сгружаю ей букет цветов. Он меня уже основательно заколебал.
— Вы же созванивались почти каждый день, — напоминает моя бывшая няня.
— Почти! — выделяю главное.
Я провел без своей кошки все новогодние праздники. Если бы не парни, точно бы свихнулся один на каникулах. Честно пытался вспомнить, как все предыдущие семнадцать праздников отмечал.
Хреново! Потому что в них не было Сони.
Мне вообще без нее хреново. Я будто что-то важное из себя вытащил и отпустил. Задыхался без нее. В квартире пусто и везде ее запах: на подушке, в шкафу, в ванной.
Она звонила мне, улыбалась, а я потом до утра смотрел в потолок, представляя, как буду целовать ее, когда вернется.
У меня никогда еще не было такой острой потребности в ком-то. Когда считаешь дни до встречи, часы до очередного звонка.
Я взрывался в ревнивой злости, увидев ее фотографии с молодым израильским врачом. Мне было страшно, что она вдруг может взять и не вернуться. Иногда снились кошмары, будто все наши отношения просто сон, а в реальности я все так же один. Тогда я кидался на всех в лицее. Подрался с одним придурком из параллели. Меня даже к психологу несколько раз дергали на фоне перепадов настроения.
Я ходил и молчал, как на всех своих сеансах с ней. А как бы я ей объяснил, что мне не хватает кислорода без моей Софии? У меня горят легкие и колит все тело. Оно немеет. Я ни сидеть, ни спать, ни есть не могу, пока она далеко. У некоторых нормальных людей случается аллергия на кошек, у меня все с точностью наоборот. Аллергия на ее отсутствие.
