—Ви!!!— визжу, выскакивая в коридор, едва не уронив на пол полотенце.— Вилена!!! Никого? Хм…— заглядываю к младшей сестре, в комнату отца, в гардеробную.— Ммм, гардеробная!— губы растягиваются в нехорошей улыбке.
Значит ты решила посягнуть на святое? На штаны с мишками! Ладно.
Ищу ножницы у нее на трюмо и тщательно, с особым кайфом режу на лоскутки все самые дорогие платья, блузки и штаны. А за мишек все ее дизайнерские сумки летят в окно прямо в колючие кусты роз, которые она так любит.
Возвращаюсь в комнату, не глядя, выгребаю все из своего шкафа и уношу к ней на кровать. Пусть сама носит, раз ей так нравится. Больше все равно нечего.
Завалившись на свою кровать, захожу на сайт любимого магазина, заказываю одежду со срочной доставкой и оплачиваю картой, зная, что отцу обязательно придет оповещение. Жалко штанишек таких больше нет. Я нашла с котятами, но это же не мишки.
Обняв любимую плюшевую игрушку, смотрю фильм и жду, когда привезут мой заказ и продолжаю игнорировать звонки отца. Он занят! Вот и пусть не отвлекается от своих важных дел.
Курьер появляется буквально через два часа. За его спиной стоит удивленный Олежа.
—Ты уверен, что хочешь посмотреть на нижнее белье, которое я купила? Оно милое. Есть с ежиками, а есть с кружевом. Тебе какое больше нравится?
Уши охранника наливаются краской. Курьер с пунцовыми щеками принимает от меня щедрые чаевые и юркнув мимо Олега, бегом двигается к воротам.
—Анна Вадимовна, это лишнее,— цедит сквозь зубы моя нянька.
—Вот и я так думаю. Кстати, Олег, а мое наказание позволяет мне привести в дом новую подругу? Ты ее видел сегодня. Милая такая, в очках.
—Я уточню у вашего отца.
—Окей. Поможешь донести до комнаты?— киваю на свалку из пакетов на полу.
—Конечно,— собирает все.
Из одного из них и правда выпадают трусы с ежиками. Я не врала. Вообще это, как его? А вспомнила, моветон! Проще недоговорить или чуть перефразировать, чем потом вспоминать, где ты облажался.
Олежа, тихо матерясь, быстро поднимает мое нижнее белье с биркой очень крутого бутика, нервно запихивает его в пакет и несет покупки наверх. Ставит на пол у стены в моей комнате и еще раз с облегчением выдохнув, уходит. Очень быстро уходит. Смешной.
Пока я разбираю вещи, меряю особо понравившиеся мне штанишки или футболку, в коридоре появляется жизнь. Слышны голоса сестры и мачехи. В предвкушении концерта, подхожу ближе к двери и тихонечко считаю:
—Раз, два, три, чет…
—АНЯ!!!
Глава 8
Анна
Ви фурией влетает в мою комнату и напарывается на довольную улыбку. Замирает с открытым ртом и искаженной в ярости гримасой на идеально сделанном лице.
—Ну,— помогаю ей очнутся.— Чего орала то? Я тут и все прекрасно слышу,— сложив руки на груди, рассматриваю мачеху.
—Что ты наделала? Ты знаешь, сколько все это стоит? Ты понимаешь, что такие платья я больше не достану, они были в единственном экземпляре?!— переходит на ультразвук. От ее визга ушам становится больно.— Ты испоганила все мои сумки!
—То есть сделала ровно тоже самое, что ты сотворила с моей одеждой. Вломилась в мою комнату, набила мой шкаф непонятными тряпками. Вот теперь сама их и носи.
—А я говорила Вадику, что ты не оценишь. Неблагодарная, избалованная соплячка! Лондон ей не нравится! Новый гардероб от лучшего дизайнера столицы не подходит! Тебя не в Лондонский университет, тебя в интернат надо! Для трудных подростков. Пусть тебе там мозги вправляют.
—А без тебя плачет половина публичных домов Рязани, но я же молчу,— меня бьет от нервной дрожи, но я стараюсь держать лицо и впиваюсь ногтями в кожу ладоней, чтобы не сделать то же самое с лицом мачехи.
—Я скажу отцу, ты поняла меня? Я сейчас же скажу отцу и буду настаивать на твоей отправке в интернат. Неуправляемая!
Ви хлопает дверью и сваливает. Падаю спиной на кровать прямо в кучу одежды, стучу кулаками по матрасу и бессильно рычу в потолок. Достала. Кто бы знал, как эта стерва меня достала! Псевдоинтеллигенция, которая и нормальной книги то в руках никогда не держала. Вот что мужчины находят в таких курицах? Там же одна извилина в голове и та, чтобы уши не падали. Неужели они все и правда думают только тем, что у них в штанах?
Ужасно думать так об отце. Но я правда его не понимаю!
Встаю, ищу старый альбом и снова забираюсь на кровать, притянув к себе плюшевого мишку. Отец собрал в него для меня фотографии мамы. Вот она красивая. Утонченная и такая настоящая. В кремовом легком платье или теплой шубке всегда элегантна и притягательна. Добрый взгляд, искренняя улыбка и почти нет косметики. Вот такую женщину я бы приняла рядом с отцом. Он заслуживает большего, а не эту… Ви!
В груде новой одежды настойчиво звонит телефон. Раскапываю его и долго смотрю на экран, но все же решаю сжалиться и беру трубку.
—Привет, пап,— устраиваюсь удобнее, отложив альбом с фотографиями в сторону.
—Ты почему трубку не берешь? Я весь день тебе звоню,— начинает с наезда.
—Ты меня обманул. Ты обещал сегодняшний вечер мне!
—Аня,— его голос смягчается.— Анют, так вышло. Мне пришлось срочно улететь.
—У тебя всегда срочно, пап. Работа превыше всего, а я подожду. А потом улечу в Лондон или в какой-нибудь интернат во Владивостоке, чтобы не раздражать Ви, и можно будет вообще про меня забыть. Нет дочери — нет проблем!
—Ты не права, малыш. Я только и делаю, что думаю о тебе. О твоем будущем.
—А не надо о будущем, папа! Мне отец сейчас нужен. Сейчас, понимаешь?!— хлюпаю носом.
—Анютка,— папин голос просаживается и хрипит,— дочь, я люблю тебя больше всего на свете.
—Я больше тебе не верю…— смахиваю слезы с щек.
—Малыш, на одном из комбинатов произошло ЧП. Я обязан быть здесь сейчас. Две недели, максимум три и я буду дома. Мы сходим с тобой и в кино, и в кафе,— начинает он.
—Значит, чтобы у меня появился отец, должно произойти ЧП?— накатившая истерика сменяется обидной злостью.
—Аня, не дури! Не дури, слышишь меня?— отец начинает нервничать.
—Я поняла, пап. Пока,— сбрасываю.
Он звонит еще и еще. Сначала прячу телефон под подушку, потом и вовсе выключаю. В мою комнату фурией влетает мачеха и пытается вручить мне свой телефон. Не беру. Ставит его на громкую. Чтобы не слышать отца, прячусь с головой под подушку и прижимаю ее к ушам. Звуки становятся глухими и булькающими, ничего невозможно разобрать. В тишине и темноте слезы льются нескончаемым потоком. Кусаю губы, сжимаю зубы, прикусываю до боли язык, но ничего не помогает. Вся моя семья — это отец. И вот я действительно очень его люблю, а он… Он любит Ви и свою работу.
