Отрицательно кручу головой. Знает же, что я не умею.
Садимся в салон. Спереди бардак, раскуроченная электроника, наспех соединенные провода. Не смотрю туда. Опустив взгляд, пересчитываю клеточки на своей перепачканной, измятой юбке и незаметно рассматриваю отца. Он нервно курит в окно и все время дергает запястьем с дорогими часами. Пальцы свободной руки с хрустом сжимаются в кулак и разжимаются обратно. Кадык ходит ходуном, когда он затягивается или сглатывает. Челюсти все время сжимает… прямо как Макс, когда злится.
В машине царит такое напряжение, что его можно потрогать. Оно буквально звенит вокруг нас и холодком проходится по коже. На меня вдруг наваливается дикая усталость, будто я не спала ни минуты этой ночью.
Олег плавно ведет машину по городу. Останавливается у нашего дома, открывает с пульта ворота, въезжает во двор и выходит из машины, а мы с папой сидим. Он снова закуривает, я не решаюсь ни выйти, ни заговорить.
—Иди спать, Аня,— отсылает меня.
—Ты ничего не скажешь?— комкаю свою несчастную юбку.
—Не сейчас. Ты не поедешь сегодня в лицей. Мы поговорим днем,— первые эмоции погасли и сейчас он кажется мне таким непривычно холодным, что я обнимаю себя руками, чтобы согреться.
—Спасибо, что приехал за мной.
—Спокойной ночи,— он отворачивается, а я вываливаюсь из машины и совершенно опустошенная, спотыкаясь, иду к себе.
Глава 12
Анна
Просыпаюсь от ощущения присутствия, совершенно не помня, как уснула. Просто упала на кровать без сил и уже утро или день, пока непонятно.
В комнате никого. Только дверь закрылась в момент, когда я к ней повернулась. По запаху одеколона понимаю, что это был отец.
События прошедших суток обрушиваются на меня лавиной и сонливость моментально развеивается. Сажусь на кровати, тру кулачками глаза. На мне все та же грязная форма лицея. Пыльный рюкзак стоит у шкафа. Я точно помню, что не забирала его. С ним по тому карнизу я бы просто не прошла.
Вместе с воспоминаниями возвращается страх за Томаса и беспокойство за Макса. Тот огромный мужчина ударил его вчера… Из-за меня.
Все мышцы болят, пальцы на руках поцарапаны, сломано несколько ногтей. Маникюр у меня короткий, но все равно неприятно и некрасиво.
Встаю. Каждый шаг отдается ломящей болью во всем теле. Нахожу свой телефон. Выключен, разряжен. Ставлю на зарядку и иду в душ. Нельзя выходить к отцу в таком виде, но то, что он дома, совсем по-детски греет меня изнутри.
Вытеревшись, надеваю чёрные бриджи с завязками внизу на штанинах и свободную тунику, открывающую одно плечо.
Включаю телефон. Куча пропущенных звонков от Олега, отца, даже Вилены, с неизвестного номера, полагаю, это мама Максима. А вот от самого Макса ничего. Ни звонка, ни сообщения. И Том не вышел на связь.
Ой, еще Яся звонила! Даже успела скинуть мне домашку в наш маленький чат.
Пишу ей искреннее: "Спасибо", и понимаю, что оттягиваю момент выхода из комнаты. Уже представляю, как будет вопить Ви и злорадно улыбаться Кира. Но идти все равно придется. Расчёсываю влажные светлые локоны, откидываю их на лопатки и решительно шагаю в коридор.
Из комнаты Киры слышится работающий пылесос. А где она сама, интересно? Эта пакость всегда приезжает с учебы раньше меня. Внизу трется?
Бесшумно спускаюсь по ступенькам, иду на звук ударов. Отца нахожу в спортивном зале. Он безжалостно колотит боксерский мешок, подвешенный к потолку. Пот стекает по его сильной спине, волосы тоже влажные, значит он тут давно.
Папа тяжело дышит и не видит ничего вокруг. Из колонок играет ритмичная музыка, разгоняющая даже мой пульс. Прохожу в зал и сажусь на длинную скамейку, забиваясь в самый угол между стеной и окном.
Отец ловит обеими руками спортивный снаряд, чтобы он не ударил его в лицо. Упирается в него лбом и стоит так несколько секунд. Разворачивается ко мне, и я не могу понять, что творится в его глазах. Там и беспокойство, и злость, и тепло, направленное прямо на меня.
—Привет,— машу ему ладошкой. Находит пульт, выключает музыку и садится рядом со мной на скамейку.— Где Вилена?
—Отправил их с Кирой к ее родителям на пару дней. Пусть подышат свежим загородным воздухом,— он морщится от пота, попадающего в глаза. Снимает с крючка полотенце, вытирает лицо напряженными руками.
—А Олег? Что будет с ним?
—Уволил,— папа разворачивается полубоком. Сейчас от его взгляда хочется залезть под эту самую скамейку.
—В смысле уволил?— произношу очень тихо.— За что?
—Не справился с поставленной задачей.— обыденно отвечает, будто это совершеннейшая ерунда.
—Но папа! Он же не виноват!
—А кто виноват, Аня?! Кто?!— сжимает руки в кулаки.—Я до сих пор не могу уложить в голове, что моя дочь способна угнать машину! Чем ты думала?
—Тебя же можно вызвать только, если случается ЧП,— обиженно отворачиваюсь.— На всех всегда есть время, только не на меня! А я всего лишь хотела один вечер для нас с тобой, чтобы как раньше, как настоящая семья! Но тебе опять некогда. Или может я просто перестала быть частью семьи,— голос предательски дрожит.
—Аня. Да я.…— его задевают мои слова.
—Все делаешь только ради меня,— перебиваю.— Я сотню раз уже это слышала. Наверное, ради меня ты позволил своей… кхм… жене.— как же сложно ее так называть,— выбросить все мои вещи. Личные вещи, папа! Любимые! И забить мой шкаф безвкусными тряпками. Или отослал ее, чтобы поорать на меня сегодня, а не потому, что она выбросила из окна мой синтезатор. Ты дарил мне его, а она разбила! И что ты сделал, пап? Где был?
—Я не знал про синтезатор,— он упирает локти в колени и на мгновение прячет лицо в больших ладонях.— Правда ничего не знал.
—Конечно! Откуда тебе было знать? А знаешь, кто поддержал меня в тот момент, когда я как дура ползала по тротуару пытаясь собрать запчасти от варварски уничтоженного инструмента? Ты не знаешь! Олег! Твой Олег оказался единственным, кому было не все равно на меня! А ты взял и уволил его!— подскакиваю со своего места.— Ты забираешь все, что становится мне дорого! Из-за нее!
Отец тоже встает.
Меня колотит всю. Он ловит и сгребает в крепкие объятия. Сильно — сильно сжимает, до хруста в косточках. Путается в волосах напряженными пальцами, гладит по затылку. Я чувствую, как его тоже трясет.
—Ты понимаешь, что со своим другом совершила преступление?— шепчет мне в макушку.
—Это твоя машина. Или ты заявление на нас напишешь?— обиженно отфыркиваюсь, но все равно льну к его груди щекой.
—Не говори ерунды, Ань. Я не об этом сейчас. Ответь на вопрос.
—Понимаю,— шмыгаю носом.
—Ты понимаешь, что вы могли не справиться с управлением и просто убиться? Вы все разворотили в салоне. Подушки могли бы не сработать и тогда все, Ань! Два трупа в черных закрытых мешках!
