Чужой запах успел пропитать воздух. От него уже откровенно мутит и я думаю, как бы сделать так, чтобы задержаться в лицее и вернуться сюда как можно позже. Мать будет на работе до вечера, значит майору придется меня забрать и доставить домой. Для его должности у него слишком до хрена свободного времени!
Сегодня еще извиняться придется перед Платном. На его игру я так и не попал. Мэта с Севером тоже придется предупредить, есть вероятность, что поддержать и этих друзей у меня не выйдет. Вот же связался на свою голову с Каменской!
И какого она не пишет? Все выходные молчит. А я? Я тоже молчу. У меня свои заморочки, которые не дают покоя и мешают спать. Этой девчонки стало слишком много в моей голове после нашего маленького приключения. Все еще цепляюсь за принцип, не встречаться с девчонками из лицея. Я к нему слишком привык, чтобы просто взять и совсем откинуть. Да и как с ней можно встречаться? Она же ненормальная!
Раздраженно фыркнув на себя же, падаю к матери в машину на заднее, подтягиваю к себе рюкзак, втыкаю наушники, чтобы не слушать ее лекции, и упираюсь взглядом в чат наших выпускных классов. Народ к самому предстоящему мероприятию относится довольно скептически. Танцевать вальс хотят в основном девчонки. Парни предлагают забить на традиции лицея и свалить в клуб на всю ночь. Как ни удивительно, в голове у большинства предстоящие экзамены. До них осталось не так много времени и тема репетиторов, дополнительных занятий от наших преподавателей и проваленные некоторыми зимние пробники натягивают нервы всем. Мы раздолбаи, конечно, но все отлично понимаем ценность высшего образования в сочетании со связями родителей. Это дорога в большое будущее.
Что с моим будущим, теперь непонятно. Если так дальше пойдет, то вместо поступления в Архитектурный, я пойду в военное. Вот вообще меня туда не тянет! И с этим определенно надо что-то делать.
Мать встает на служебное парковочное место возле лицея. Разворачивается ко мне. Почувствовав ее взгляд, отрываюсь от мобильника и вытаскиваю наушники.
—Ты меня опять не слушаешь?
—Ты меня тоже,— пожимаю плечами.
—Макс, ты же понимаешь, что не прав сейчас?— она нервно сжимает пальцы одной руки на руле.
—В чем? В том, что слово левого мужика в нашем доме имеет больше веса, чем мое? Это твой выбор, мам. У меня на этот счет есть свое мнение, и я не планирую его менять.
—Ты перешел границу!
—Я поступил так, как посчитал нужным. На тот момент у меня не было других вариантов. А еще извинился за то, что заставил нервничать,— напоминаю ей.— Пойду, скоро начнутся занятия, а у нас очень строгий директор. Наказывает за опоздания, представляешь?— усмехнувшись, выхожу из машины первым.
—Максим,— мать догоняет, ловит меня за рукав белой рубашки,— Макс, давай вечером спокойно еще раз поговорим за ужином. Ты молчал все выходные…
—Здравствуйте, Ирина Дмитриевна,— возле нас вырастает Каменский.
Мать тут же подбирается, а я ищу на парковке Аню. Впиваюсь взглядом в девчонку, стоящую рядом с охранником возле машины ее отца. Она, не моргая, смотрит на меня, я на нее, и в груди сильно сдавливает от резкой нехватки кислорода. Пальцы начинает покалывать. Одуревший мозг подкидывает слишком реальное ощущение прикосновения к ее руке на крыше. Шумно втягиваю носом воздух. Легкие болезненно обжигает кислородом. Он падает в меня тяжелым камнем и давит еще сильнее. Сердце долбит так, будто я хапнул приличную дозу адреналина. Аня вдруг гордо дергает вверх своим маленьким носиком и отворачивается. Мой приступ тут же заканчивается, сменяясь неприятным ознобом, пробегающим волнами по спине.
Вынырнул! Теперь надо просто пойти на занятия, но меня снова тормозят.
Да что б вас!
Зло разворачиваюсь, думая, что это мать, но она стоит чуть в стороне, а моего плеча, оказывается, коснулся Каменский.
—Ты чего дергаешься, парень? Мы просто поговорим,— сообщает он.
До меня доходит, что я все прослушал. Мать по моему растерянному взгляду это понимает.
—Максим, Вадим Юрьевич хочет с тобой поговорить,— поясняет она суть происходящего.— Пройдите во флигель охраны. Я сейчас предупрежу преподавателя, что ты задержишься, и присоединюсь.
Теперь мой полный возмущения взгляд считывает Каменский.
—Ирина Дмитриевна, я понимаю, Макс ваш сын и вы хотите присутствовать, но парень совершеннолетний, а разговор у нас будет сугубо мужской. Я бы попросил оставить нас вдвоем.
Взгляд матери мечется от меня к Каменскому и обратно. А мне хочется пожать ему руку. Вот так просто и с достоинством он показал ей, что видит во мне мужчину, способного самостоятельно отвечать за свои слова и поступки.
—Хорошо,— сдается мама.— Макс, потом ко мне в кабинет поднимись.— стреляет в меня строгим взглядом и уходит.
Я направляюсь к флигелю. Прислоняюсь спиной к стене и смотрю, как Аня виснет на отце. Долго обнимаются, он целует ее в макушку и провожает мимо меня до самых ступенек.
Возвращается. Заходим с ним во флигель. Охрана тактично сваливает на улицу. Садимся за небольшой квадратный стол напротив друг друга. Каменский смотрит в окно пару минут, я молча жду, когда он соберется с мыслями.
—Знаешь, Макс, у меня нет никого дороже дочери,— он поднимает на меня взгляд, и я вижу в нем тоску и чувство вины. Это очень необычно. Столько открытой искренности в человеке с его статусом.— Иногда за делами бизнеса я об этом забываю. О том, что она еще ребенок, нуждающийся в моем внимании. У нее ведь кроме меня тоже никого нет. Сейчас у нас с дочкой все непросто и то, что делает Аня…— тяжело вздыхает,— это протест, попытка привлечь мое внимание. Я поступил не по-мужски в последний раз. Обещал ей целый день, но происшествие на производстве вынудило меня уехать. Вот тебе и урок на будущее, как мужчине. Если есть даже самое маленькое сомнение в том, что сдержишь слово, не обещай ничего. Можно обойтись другими словами, которые в экстренном случае не причинят близкому человеку боль.
—Я учту. Спасибо,— киваю ему, начиная понимать, к чему были те ее слезы у окна.
—Обращайся,— улыбается Каменский.— Я был зол на тебя сначала,— признается он.
—Если бы я не поехал с ней, она бы убилась на первом же столбе. Вариантов отказать не было,— объясняю ему то, что не стал говорить матери. Она бы все равно не поняла.
—Да, это вот я как раз понял, когда улеглись эмоции. И вышло так, что злость трансформировалась в благодарность. Спасибо, что не бросил ее и не дал наделать еще больше опасных глупостей,— протягивает мне руку через стол. Пожимаю.— Макс, Аня сказала, что у вас с ней складываются непростые отношения,— разговор плавно переходит в другую плоскость.
—Ну так,— качаю ладонью в воздухе.— Сложно назвать это отношениями. Смахивает на биполярку,— смеюсь.— То тянет, то отталкивает.
—Дааа, характер у нее взрывной. А я понимаю, что Анюта ребенок только с одной стороны, а с другой, хорошенький взрослеющий чертик, у которого рано или поздно начнутся взаимодействия с парнями не только на паркете в танцклассе. Хотя, признаюсь тебе, это ни хрена не просто принять,— проводит ладонью по волосам и как-то так выходит, что я делаю то же самое одновременно с ним. Ржем оба. Дурацкий, нервный жест.
