А потом за нами приехали мать и Андрей. Горилла рассказал нам далеко не все. Может боялся облажаться перед моей матерью, если ничего не сможет решить? Но он не сказал, что его сотрудники вышли на след команды Тома. Парня взяли, пробили по базам, сделали запрос международным коллегам, не уточнив, что он уже у них.
Андрей, как только узнал, чем промышляет наш «друг», сразу решил этим воспользоваться. Взамен на услугу Томасу было дано обещание отпустить его на все четыре стороны. Естественно, тот согласился. Тем более, что его задача сильно упрощалась нашим общением с Аней.
Андрей хотел мести. Он и с матерью моей стал встречаться, чтобы быть ближе к семье своего врага. Друзья со студенческих лет, вместе пошли служить в полицию. Оба довольно успешно продвигались по карьерной лестнице, расширяли полномочия, зарабатывали звездочки и однажды решили, что им платят несправедливо мало. Наши закадычные друзья решили толкать казенные стволы, попадающие под списание или годами лежащие в архивах со старыми делами, которые уже никогда не раскроют. Они разработали целую схему, и она была гениальна, иначе бы их быстро взяли.
Их и взяли. Перед моим отцом внезапно замаячило внеочередное звание и высокий пост в комплекте. И этот пост сулил «чистые» бабки и совсем другие возможности, нежели у него было до этого. Оставалось лишь одно — громкое, резонансное дело как последний рывок перед восхождением на пьедестал. И он сдал схему сбыта служебных стволов, выставив все в выгодном для себя свете. Андрей в один момент оказался единственным крайним.
Дело и правда вышло громким, но внутри ведомства. Летели звезды, головы, проводились закрытые суды. Гориллу должны были как минимум посадить за такое до конца жизни, лишив всех полномочий и возможности работать в органах. Но мой «благородный» папочка прикрыл друга. Получив должность, он сделал так, что Андрей остался в своем звании и продолжил работу в ведомстве, но вот репутация его была сильно подмочена и ни о каких новых званиях и более высоких постах речи быть уже не могло.
Когда Андрей познакомился с моей матерью, возненавидел меня за внешнее сходство с его «другом», но не воспользоваться ситуацией не мог. Он же не знал, что я своему отцу никогда не был нужен.
А потом нас взяли. Опыт против опыта. Человеческий фактор. Им все же удалось отвлечь Олега. Его увели от нас по ложному следу, а мы попали в аварию. Потом я пытался защитить Аню и по мне прошлись битой.
Пока мы мерзли в подвале, нас искали. Знали где искать. Олег очень быстро понял, где его поимели и простить такое не смог. Он поднял все свои связи. Каменский даже не подозревал, что у охранника его дочери есть такие полезные знакомства. Каменский, естественно, стал подключать свои.
Отдать завод за дочь не стало проблемой. У него даже сомнений не возникло. Все упиралось в юридические формальности, которые никак не удавалось решить одним днем. А моей маме пришлось сложнее. Она была вынуждена посмотреть в глаза своему прошлому. Ей пришлось унижаться перед ним, умолять спасти сына. Подключились Вадим Юрьевич с Олегом и на моего отца надавили сильно сверху. Так надавили, что он выполнил все условия Андрея. Признался, что схема была общая и сквозь зубы извинился перед «другом». Правда выглядело это как подачка. Мол, ты же на свободе остался. Это я не дал им тебя посадить! И так далее.
Андрея не тронуло.
Олег подключил айтишников, и информация о громком деле чиновника из ведомства и знакомого нам майора быстро распространилась по сети. А интернет, как известно, помнит все, и уничтожить информацию там уже не выйдет.
Сейчас это дело на личном контроле еще одного нашего знакомого — Борислава Георгиевича Калужского, хладнокровного прокурора и отца Платона, одного из моих друзей.
Остаток истории я дослушал с закрытыми глазами. Руки опять сжались в кулаки, стоило услышать, как пришлось унижаться моей матери. Я еще там, в подвале пообещал себе, что так этого не оставлю. Сейчас уверенность лишь окрепла.
По коже рассыпались мурашки. Волосы на руках встали дыбом, будто наэлектризованные. Голова разболелась до тошноты.
Моей руки коснулись теплые пальцы. Не Аня. Я понял сразу.
Открыл глаза. Все плывёт. Фокусируюсь на силуэте.
—Это я, мой хороший,— тихий голос мамы. Не слышал, как она вернулась.— Выброси из головы все, что ты там себе придумал. Его посадят и вы никогда не увидитесь,— она гладит меня по теперь слишком коротким волосам.
—Угу,— выдавливаю из себя, продолжая скрипеть зубами.
—Макс,— грустно смеется мама,— мы уже достаточно настрадались от этого человека. Давай жить настоящим и планировать счастливое будущее. У тебя жизнь только начинается. После случившегося, ты должен ценить ее еще выше.
—Я ценю, мам. Можно мне побыть с Аней вдвоем? Немного. Пожалуйста,— нахожу мамину ладонь и пару раз крепко сжимаю.
—Конечно,— за нее отвечает Каменский.— Мы пока кофе выпьем. Вам купить что-нибудь особенное?
—Ничего не надо, спасибо.
Как только шаги стихают и два силуэта скрываются за дверью, меня крепко обнимает Анюта, едва не выдернув иглу с капельницей.
—Чтобы ты не задумал, Авдеев,— жарко шепчет мне в ухо моя хулиганка,— я всегда буду на твоей стороне.
Глава 31
Анна
Я по нему ужасно скучаю несмотря на то, что мы каждый день видимся. Сижу теперь за последней партой у окна на месте Макса и слушаю все очень внимательно, чтобы после занятий приехать к нему и разложить по полочкам пройденный материал. Особо нового мы сейчас ничего не проходим. До конца учебного года остался месяц, и весь упор делается только на подготовку к предстоящим экзаменам.
Ему читать то разрешили только неделю назад. До этого приходилось все воспринимать на слух. Зрение вернулось, но врачи боялись давать нагрузку. Все же травма головы с такими последствиями — это не шутки.
У Максима впереди еще долгий курс восстановления. Специальные упражнения для глаз, капли, таблетки и посещение различных процедур. Авдеев у меня теперь носит линзы. Они делают его зеленые глаза еще ярче и мое сердечко захлебывается от восторга каждый раз, когда я в них смотрю.
Нам пока только обещают, что и линзы не понадобятся через некоторое время. Макс бесится, но привыкает. Особенно его расстроило то, что за руль садиться врачи пока запретили.
Так и живем. Больница, дом, учеба. Танцам в этом графике совсем не осталось места. Я ездила к своему преподавателю, извинялась. Со смотром, в связи с этим, ничего не получилось, но я все равно буду пробовать поступать туда, куда хотела. Осталось поговорить об этом с папой.
—Ты тут?— в столовой ко мне подсаживается Эля. Соня еще на раздаче, никак не определится с выбором салата.
—Частично,— улыбаюсь девочке Севера.
Мы окончательно сдружились и теперь нашу компанию Киреева и Соболева обходят стороной. Раньше было наоборот. Эти стервы терроризировали девчонок, а теперь у них есть я. А я своих в обиду не дам!
