—Как там Максим?— спрашивает Эля.
—Психует,— смеюсь.— Ему уже надоело там лежать. Месяц, считай. Даже чуть больше.
—Понимаю,— хихикает Эля.— Север когда ногу ломал, тоже бесился. Не любят мальчишки докторов.
—Вообще не любят. Он хочет, чтобы все и сразу прошло, а оно так не работает. Я радуюсь, что Макс видит и расхаживается, а не лежит пластом с иголкой в руке. Вы на выписку придете?
—Конечно!— к нам присоединяется Соня.— Парни ему готовят какой-то сюрприз. Только тссс,— прикладывает пальчик к губам.— Я случайно услышала, как они возле душевых разговаривали. А мы за шариками съездить успеем?
—Не надо никуда ехать. Я Олегу позвонила, он привезет.
—Скучаешь?— тепло улыбается Эля.
—Очень,— вздыхаю.— Без него мне тут пусто. Я какая-то ненормальная,— нервно смеюсь.— У вас так же? Все время мало…
—Ну мне Тёмы выше крыши хватает,— в ответ смеется Эля.— Мы же живем в одном доме, по большей части в одной комнате. Родители делают вид, что не замечают, как Север ночует у меня. Кажется, они смирились. Он же упрямый. Все равно все делает по-своему. А Соня вообще с Платоном с зимы отдельно живут.
—У нас выбора не было,— делится Софи.— Платону с отцом лучше держаться подальше друг от друга, а у меня мама. Она вроде приняла его, но это как раз потому, что мы ей выбора не оставили. Если бы просто встречались, она бы меня заклевала.
—Эх…— только и остается вздохнуть.
Пообедав, возвращаемся к занятиям. После последнего урока выходим на улицу, и я с крыльца замечаю машину Олега, стоящую на парковке. Из ее приоткрытых окон торчат надутые разноцветные шары. Улыбнувшись, беру девчонок за руки и тяну за собой. Хочется уже скорее поехать и забрать Максима из больницы.
Знаю, что его мама уже там. Папа примерно час назад должен был вернуться из короткой командировки. Надеюсь, он успеет. Обещал.
А вот мальчишек наших нет. Эти черти успели куда-то слинять.
Мы пробираемся в машину и погружаемся в атмосферу праздника. Настроение зашкаливает. Олег включил нам музыку погромче. Мы смеемся и подпеваем. Начальник личной охраны моего отца всеми силами старается сохранить строгое выражение лица, но я, сидя рядом с ним спереди, вижу, как уголки его губ все время дёргаются вверх в попытке улыбнуться.
—Ты уже решил, кого приставишь ко мне вместо себя?— интересуюсь у Олега, недавно вернувшего себе должность.
—Даже и не думал об этом,— дергает вверх плечом.— Я же начальник охраны. Я сопровождаю Вадима Юрьевича только на особых мероприятиях, в остальное время новый состав отлично обеспечивает его охрану. А вот с тобой справиться могу только я.
—И то с трудом,— открыто улыбаюсь.
—Но ты извлекла урок из сложившейся ситуации?— наставительно интересуется Олежа.
—На все сто.
Мы подъезжаем к клинике. Выгружаемся из машины вместе с шариками. Их так много, что маленькую и самую худенькую из всех присутствующих меня при малейшем ветре куда-то утягивает.
Олег, рассмеявшись, забирает у меня пучок воздушного детского счастья. Оставляю всех на улице дожидаться парней, а сама мчусь внутрь, раз меня все равно освободили от шаров.
Киваю знакомым медсестрам. Поднимаюсь на лифте в отделение и встаю как вкопанная прямо возле раздвижных дверей. Мой папа совсем не дружески обнимает маму Макса, пронзительно смотрит ей в глаза, гладит пальцами свободной руки по щеке, как любит со мной делать Максим. Видимо, это нравится всем мужчинам. В этом жесте очень много нежности и интимности, несмотря на всю его простоту.
Мой папочка никого не видит вокруг себя. Он что-то говорит Ирине Дмитриевне, она кивает в ответ и… Аааа!!!
—О-фи-геть,— выдыхаю, глядя на их поцелуй.
Такой себе тоже совсем недружеский поцелуй!
Я стараюсь даже не дышать, чтобы все не испортить, но меня все же замечают. Ирина Дмитриевна краснеет, как девочка, у папы в панике нервно бегают зрачки.
—Я к Максу,— отвожу взгляд и мимо них сбегаю в палату. Что-то я все слова нормальные забыла от увиденного.
Мой Авдеев стоит у окна. Переоделся уже. В джинсах, скрывающих все еще не прошедшие синяки, и черной футболке. На голове бандана, закрывающая раненый затылок.
—Я сейчас такое видела,— шепчу, обнимая и прижимаясь щекой к сильной спине. Он кладет руки поверх моих, гладит до мурашек.— Наши родители целовались,— говорю еще тише.— Прям по-настоящему. Представляешь?
—Да ладно?— слышу улыбку в его голосе.— Это же круто!— он тянет меня за руку, чтобы обошла. Встаю перед ним, упираясь попой в подоконник. Макс кладет руки мне на талию, наклоняется и тоже целует.— Я рад за них,— выдыхает, почти не отрываясь от моих губ.
—Я тоже,— признаюсь ему.— Это получается, мы с тобой будем сводными теперь?
—Получается так. Но согласись, заноза, в этом есть что-то такое…— его губы скользят по щеке к уху,— … завораживающее.
Дверь в палату открывается. Макс разворачивается и встает рядом со мной, так же облокачиваясь бедрами на подоконник. Складывает на груди руки и внимательно смотрит на маму. Она поняла, что я рассказала Максиму, и теряется под строгим взглядом собственного сына.
—Макс…— начинает Ирина Дмитриевна.
—Максим, мы с тобой немного позже по-мужски все обсудим,— вмешивается мой папочка.— Однажды мы уже поняли друг друга. Надеюсь и сейчас ты все поймешь правильно. А теперь нам пора. Ваши друзья заждались.
Отец пропускает нас вперед. Забирает сумки Макса. Они с Ириной Дмитриевной идут следом. В лифте снова царит легкая неловкость. Макс мне сказал, что рад за маму, но ей почему-то пока ничего не говорит. Я не вмешиваюсь. Это опять мужские заморочки, в которых я совсем не разбираюсь.
Медленно пересекаем холл внизу. Быстро ходить Макс пока не может, да и боится. Столько лежал…
Первые дни было тяжело ставить его на ноги, но упрямство Авдеева сделало свое дело.
Выходим на крыльцо и погружаемся в радостный визг девчонок и свист друзей. Здесь Платон, Артем, близнецы Никита и Ян из параллельного. Их девочки, наши Соня с Этель и много — много шариков, которые вместо салюта отпускают в воздух с криками: «С возвращением!»
Макс останавливается перед ступеньками. По ним мы еще не ходили. Я крепко держу его за руку.
—Помочь?— подходит отец.
—Сам,— качает головой Максим и делает первый шаг. Потом второй. Третий дается уже увереннее, и мы преодолеваем это препятствие.
У меня его забирают. Парни обнимают друга, хлопают по плечам, жмут руки. Они общались все это время только по видеосвязи. Авдеев не хотел, чтобы его видели в беспомощном состоянии и категорически запретил пускать друзей в палату.
—Ты не злишься на меня?— тихо спрашивает папа, передав сумки Макса Олегу.
