—Нет, Авдеев,— она считывает мой голодный взгляд за секунду и прячется с головой под простыню.— Я сказала, нет!— заливается смехом, когда начинаю щекотать.
Шуршик с угарным «шмяк» падает на пол и недовольно урчит оттуда. А я ловлю Аньку в объятия, намекая, что отпущу не раньше, чем к обеду.
—Я очень долго ждал тебя, Каменская. Слишком долго,— стянув с нее простыню, зацеловываю лицо.— Так что не надейся так быстро от меня избавиться.
Она и не сопротивляется больше. Смущается только и улыбается все время, даже сквозь поцелуи.
Мы улетаем из реальности еще на несколько часов. И мне офигенно с ней. Да просто офигенно. Сегодня даже кошмары не снились. Взяло и вырубило ближе к утру без сновидений. Пока это тоже счастье — не видеть сны.
Работа с психологом помогает. Ему реально пришлось меня взламывать. Много всякого повытаскивал, но это работает. После занятий с ним приходится отходить некоторое время. Зато потом становится легче. Будто каждый раз он вытаскивает из меня несколько тяжеленных булыжников. И Аня помогает. Она всегда рядом, когда мне хреново. Я рад и не жалею, что это все шарахнуло по мне гораздо сильнее. Я рад, что у меня тогда, в подвале, получилось оттянуть все ее страхи на себя и поддержать. Не представляю, чтобы было, если бы ее так крыло. Я бы себя не простил. А так можно считать, что программа максимум на тот момент была выполнена. Все, что было в моих силах в тех обстоятельствах, я сделал.
—Я первая в душ,— Аня целует меня в щеку и сбегает.
Шуршик, виляя пухлым лохматым задом, бежит за ней. Я перекатываюсь на живот, сгребаю под себя Анькину подушку и закрываю глаза, намереваясь поспать еще часик. Не дает дурацкий телефон. В этот раз мама.
—У нас все хорошо,— отвечаю, не открывая глаза.
—Ты еще спишь что ли? У вас же там давно уже обед,— удивляется она.— Опять кошмары?
Ну… скорее наоборот. Но ей этого лучше не знать. По крайней мере пока. Иначе бросит отпуск и примчится читать мне лекции.
—Нет. Просто лень. Имею право, мам. Каникулы же. Как у вас там дела?
—Все отлично. Тут так красиво,— счастливо вздыхает.— В следующий раз обязательно полетим все вместе. Вам с Аней тут точно понравится.
—Не сомневаюсь…
… но я очень рад, что мы, наконец, остались вдвоем. Так что я нифига не жалею, что они уехали без нас. Им надо побыть наедине, это их праздник. И нам надо было. Очень!
Этого я ей, конечно, тоже не говорю. Просто улыбаюсь, слушая полный новых впечатлений рассказ. Мама заслужила это счастье. Я искренне рад за нее и благодарен Вадиму Юрьевичу за то, что она стала чаще улыбаться.
Аня заглядывает ко мне, сообщая, что душ свободен.
Приходится вставать. Поспать еще все равно не дадут.
Мы совмещаем завтрак с обедом. Голодные оба, как Шуршик с Громом вместе взятые.
Черный доберман сидит недалеко у стола и облизывается, глядя на бутерброд с ветчиной.
—Ты в курсе, что хаски на тебя плохо влияет?— спрашиваю у своего лучшего друга.
Тот только ухом дергает и делает вид, что меня не понимает. Угу. Он мало того, что умный, он еще и хитрый манипулятор!
—Громик иди сюда, я поделюсь. Макс жадина,— строит ему глазки Анька.— Шурша и ты иди ко мне.
—Аня, у них есть свой корм. Хорош!— строго смотрю на нее.
Какой там! Разве эта девчонка будет слушать, если в ее блондинистую голову что-то втемяшилось?
—Окей. Когда у них будет расстройство пищеварения, убирать за ними будешь сама. И в ветеринарку повезешь тоже сама,— складываю на груди руки, продолжая смотреть, как она скармливает часть нашего обедозавтрака собакам.
—Я же говорю, он жадный. И злой. А должен быть добрый после того, что было.
—А я еще не наелся,— коварно улыбаюсь.— Вот когда наемся, буду добрый. И вообще, ешь давай и собирайся. А то пока ты все свои платья переберешь, мы до кафешки только к пяти утра доберемся.
Захватив с собой пару бутербродов, пока они еще есть, ухожу к себе в комнату, сажусь на пол и врубаю приставку. Успею сыграть десяток гонок, пока моя девочка прихорашивается.
Ко мне присоединяется Гром. Ложится рядом и делает вид, что он совсем не поддался обаянию нашей блондинки и не сожрал запрещенку.
—Да ладно,— глажу его между ушей.— Мы с тобой сегодня оба хороши. Взяли, наконец, то, что давно хотели. Считай, что у нас праздник.
—Уфф,— получаю в ответ.
—Макс,— в комнату влетает Аня,— ну как?— выжидательно смотрит на меня. Крутится на триста шестьдесят. Очень короткое пышное платье встает колоколом демонстрируя коротенькие шорты под подолом вместо трусиков.
—Конечно нет!— ревниво скалюсь в ответ.
—Ну Мааакс,— канючит Каменская.— Я еще ни разу его не надевала.
—Покупать не надо было! Я сказал нет!
После сегодняшней ночи и офигенного утра я стал еще большим собственником. Какого хрена она собралась демонстрировать всем свою шикарную задницу?! Пусть и прикрытую специальными шортами.
—Бесишь!— фыркает Аня и убегает, громыхнув дверью так, что мы с Громом дернулись.
Через двадцать минут возвращается с надутыми губами и в другом платье.
—Уже лучше,— киваю.
—Я паранджу носить не стану! Это, между прочим, у тебя на курсе девочек гораздо больше, чем парней. Я же не психую!
—Да что ты?— коварно улыбаюсь, намекая на то, что, узнав об этом, она со мной неделю вообще не разговаривала.
—Ладно!— сдается.
И еще через полчаса приходит в бриджах, топе и полупрозрачной тунике сверху, спущенной на одно плечо.
—Вот. Другое дело.
Мне хватает десяти минут, чтобы собраться и вызвать такси. За руль я так и не сел больше. Подарок парней стоит в гараже. Подарок отчима на поступление тоже. Я пообещал себе, что первого сентября поеду на подаренной Вадимом Юрьевичем машине в университет. А пока такси. Можно еще немного покормить свою фобию.
Шуршик чуть не ломанулся с нами. Обиженно смотрел на нас, пойманный за ошейник охранником, пока мы не скрылись из виду.
В открытой кафешке уже тискаются Ян и Василина. Вокруг фонтана носятся Никита и Влада. При чем она явно жаждет садануть ему по голове своей сумочкой.
—Что он опять натворил?— смеясь, протягиваю руку близнецу несчастного Ника.
—Провоцирует,— улыбается Ян, отвечая на рукопожатие.— Девчонки какие-то мимо проходили, ну он и ляпнул что-то вроде: «А ничего такие».
—Знаешь, за такое я бы тоже обиделась,— заявляет ему Василина.
—А я бы прибила. Хрен бы ты от меня убежал,— вскидывает бровь моя Аня.
Оглядывается. Ребята уже обнимаются. Ник пытается поцеловать свою девушку, крепко удерживая ее в объятиях, а она вяло вырывается и крутит головой. Секунд пять. Кириленко все же побеждает, а мы отворачиваемся, чтобы встретить остальных.
