— Амелина, что стряслось?! — подбегает ко мне врач лицея и помогает Владе усадить меня на кушетку.
— Ногу подвернула, — всхлипываю, снова морщась от боли. — Сильно.
— Как же ты так? — вздыхает она. — Давай посмотрим.
Приходится снять кеды, белые короткие носочки и колготки с поехавшими стрелками. Влада сразу бросает их в мусорку. Ступня действительно припухла. Сверху красуется синий синяк с бордовыми разводами. Врач смотрит скептически.
— Подвернула?
— Да.
— Ты думаешь, я не могу отличить растяжение от удара?
Она внимательно рассматривает мой помятый внешний вид.
— Вася, скажи честно, тебя обижают?
— Я сама кого хочешь обижу, — ворчу себе под нос. — Говорю же, подвернула. Об ступеньку, скорее всего, ударилась, вот и синяк. Можно мне просто лед и йодовую сетку? — вспоминаю, как мама лечила мои синяки в детстве.
— Можно лед, — достает из холодильника пакет, заворачивает его в полотенце и прикладывает к моей ноге, — держи, я сейчас в больницу позвоню, на снимок поедем. И ты мне заодно все расскажешь.
— Нечего рассказывать. Честно, — моргаю влажными слипшимися ресницами. — Я уже все рассказала. И на снимок не надо. Я могу просто поехать домой.
— Это не обсуждается, девочка. В лицее мы несем за вас ответственность. А если у тебя там трещина? М? Не спорь!
Не спорю. Послушно хромаю до служебной машины. В больнице делаем снимок. Ни трещин, ни перелома нет. Мне делают там обезболивающий укол, назначают мазь, которая призвана быстро снять отек, и еще одну, чтобы рассосался синяк. Пытаются отправить на больничный. Ногу нагружать пока не рекомендуется, но я отказываюсь, обещая, что буду максимально аккуратно.
Пропускать занятия нельзя, пусть даже и по медпоказаниям. Я знаю, как тяжело потом нагонять сложную программу. Да и работа у меня. Надеюсь, что мазь поможет, и послезавтра я смогу отстоять смену в кофейне.
Подруга помогает мне добраться до квартиры. Сразу же кидаю форму лицея в стирку. Смотрю на себя в зеркало. На плече остались следы от пальцев. После душа наношу мазь еще и туда. На губах ранки от собственных зубов. Их мне замазывать нечем.
Вздохнув, надеваю домашний халатик, выхожу. Влада болтает на кухне с моей мамой. Глядя на них, меня медленно отпускает. И на свидание с Никитой теперь можно официально не ходить. Даже придумывать отмазки не надо.
Эта мысль вызывает нервную улыбку. Я сажусь к двум своим самым близким людям за стол. Пью с ними чай, погружаясь в привычную атмосферу, поглядываю на часы. Вот-вот закончатся занятия. Надо будет глянуть в интернете домашнее задание на завтра и сесть заниматься.
Присутствие Владиславы спасает меня от лекций бабушки. А вечером я провожаю подругу и решаю лечь спать пораньше, но телефон вздрагивает сообщением:
«Выходи, Амелина. Надо поговорить», — пишет Никита.
«Нет», — пишу короткое в ответ.
«Выходи или я поднимаюсь, — настаивает он. — Я видел фотку в чате»
Не успеваю ему ничего ответить. Окно с сообщениями перекрывает входящий звонок.
— Да, — устало отвечаю.
— Привет, Вась, — в динамике звучит голос, вызывающий мурашки по всему телу. Я крепко зажмуриваюсь, чтобы притормозить разгоняющийся пульс. — Как ты? Я только узнал, — беспокоится Ян. — Приеду сейчас. Выйдешь ко мне?
Глава 18
Никита
Выходит из подъезда, кутаясь в курточку. В развязанных ботинках, простых серых штанах, без макияжа и идеальной прически. Непривычно простая, без глянца и мишуры. Взгляд, как всегда, немного дикий, как у зверька.
Василина спустилась только, чтобы я сам не поднялся. А я бы поднялся. Дома уже заглянул в общий чат двух наших классов и охренел. Стало понятно, куда Амелина исчезла с занятий. У меня до сих пор перед глазами стоит картинка девочки с перепачканными волосами и растерянным взглядом.
Под ее ботинками хрустит снег. Подходит ко мне, упрямо смотрит в глаза. Молча надеваю ей на голову капюшон.
— Зачем приехал? — шарахается от меня, как от огня. — Недостаточно поглумились?
— Перестань. Я клянусь тебе, не знал. Так загрузили сегодня, что для чатов я только вечером время нашел. И сразу сорвался к тебе.
— Зря, — пожимает плечами.
Только меня не обманешь, я в ее красивых глазках прекрасно вижу обиду. Она все время жует нижнюю губу. Вообще такое ощущение складывается, что сейчас заплачет. Хочется обнять и успокоить. Вася не подпустит. Она все свои колючки выпустила и защищается.
— Эти курицы завтра публично извинятся, — уверенно заверяю ее.
— Не стоит. Ты просто держись от меня подальше и такого не повторится, — она отводит взгляд и смотрит теперь мимо меня.
— Подожди. Это из-за меня тебе досталось?
— В совокупности, — ежится и плотнее кутается в свою курточку. — Никит, ты нравишься Ангелине. Вы с ней отличная пара. Я бы даже сказала, идеальная. Вот и крутись со своими, не надо ко мне лезть. Я уже сотню раз тебя об этом просила! Мне не нужны проблемы, понимаешь. У меня их за пределами лицея хватает!
Ее голос вздрагивает. В нем самое настоящее отчаяние. Она старается всеми силами его скрывать, но, видимо, что-то в ней сегодня надломили, и тщательно скрываемые чувства сквозь трещинки ее брони просачиваются наружу.
— Расскажешь? Я могу попробовать помочь.
— Ник, ты очень поможешь, если услышишь меня и переключишься на девочек своего уровня.
— Интересно, Яну после вашего с ним свидания ты тоже так скажешь? — во мне вдруг взрывается ревность.
— Уже сказала. Он звонил, — почти без эмоций, но то, что я успеваю зацепить, опять задевает, и ревность раскаленной лавой обжигает вену и скручивает все в животе в болезненный ком.
— Даже так…
— Да, так, Никита. Я пойду.
Разворачивается и быстрым шагом идет к подъезду. Скрывается, хлопнув металлической дверью.
Ну капец!
Пинаю колесо своей машины. Стянул ключи у деда, чтобы к ней приехать. Он звонил уже несколько раз. Нюх у него на такие вещи.
Сажусь за руль, облокачиваюсь на него обеими руками, опускаю голову. Во мне кипят ревность и злость в целом на ситуацию. Не хочу я от Амелиной отставать! Я принципиально хочу ее себе. Бесит, что Ян тоже хочет, и с ним она на свидание пошла! Вот куда он лезет? Одно дело постебаться, подразнить девчонок, другое — втягиваться в отношения. Долго они будут за ручку держаться? Ну неделю, две максимум. Потом пересмотрят все фильмы в кинотеатрах, обойдут все рестораны и… Все! На этом все у них закончится. Чисто физически у них ничего больше случиться не может. Вот и пусть дружат, а все остальное я заберу себе.
