— Как обычно, около двух. У меня еще одна рабочая смена сегодня, — напоминаю на всякий случай.
— Думаю, успеем. Вчера звонили из клиники, сказали, что у них там что-то поменялось и комиссия по поводу твоей мамы и еще нескольких пациентов собирается сегодня в три часа.
— Как сегодня? — роняю чайную ложку на пол.
— Вот так, сегодня, Вась. Не я это придумала. Ты же поедешь с нами?
— Естественно! Мама знает? — обнимаю напряженными ладонями горячую чашку.
— Знает…
Дальше не слушая, подскакиваю с табуретки и бегу к ней в комнату. Как всегда, у окна. Крепко обнимаю ее, трусь носом о плечо.
— Мам, — зову, она молчит. — Мам, я не отдам тебя им. Слышишь? Не отдам. Я очень тебя люблю. Ты, пожалуйста, не забывай это, чтобы они там тебе не наговорили.
— Вот и твой папа меня тоже очень любит, — слышу, как она улыбается. — И я его люблю. Жду-жду, а он все не приходит. Отсюда совсем плохо видно, дочка. Давай спустимся вниз и подождем его там. Он привезет тебе сладости или новую игрушку. Папа очень любит свою дочку. Он так ждал тебя.
— Не надо, пожалуйста, — готова умолять ее. — Не надо.
— Ты не плачь, — она разворачивается, обнимает меня и гладит по волосам. — Не плачь, моя малышка, — начинает раскачиваться вместе со мной и тихо петь колыбельную.
У меня слезы градом текут из глаз. Всхлипывая, жмусь к ней и понимаю, что ни Яна, ни лицея, ни работы у меня сегодня не будет.
Кое-как успокоившись, накидываю куртку, влезаю босыми ногами в ботинки и бегу вниз. Ян уже дважды звонил, следом прислал сообщение, что ждет внизу.
Выбегаю на мороз к его машине. Степан удивленно смотрит на мою пижаму и растерянный вид. Открывает дверь.
— Прости меня, пожалуйста, — выпаливаю Яну, не успев отдышаться. — Я не поеду с тобой в лицей. Раньше не могла сказать. Меня вообще на занятиях не будет сегодня.
— Что-то случилось? — ни грамма обвинений, сразу беспокойство.
— Секрет… тот самый. Ян, я правда не могу. Это очень уважительная причина. Прости еще раз. Пока.
Бегом срываюсь обратно в подъезд. Отдышавшись, звоню куратору, объясняю, что маме назначили комиссию и я обязательно должна там быть. Обещаю, что сдам зачет по английскому позже. Следующий звонок Юре в кофейню с просьбой вызвать мою напарницу на замену. Я и там потом все отработаю, но сегодня я не могу оставить маму одну.
Взяв ее таблетки, возвращаюсь в ее комнату и провожу с ней весь день до момента, когда надо начинать сборы.
Сажаю ее на стул. Расчесываю длинные темные волосы, заплетаю их в красивую французскую косу. Подкрашиваю ей ресницы, губы. Она у меня очень красивая. Не удивительно, что папа влюбился в нее с первого взгляда. Глаза большие, ресницы как из салона, светлая кожа, четко очерченные пухлые губы с красивой ямочкой над верхней. Маленькая родинка сбоку под левым глазом и волосы вьются. Я в детстве всегда мечтала быть на нее похожей. А еще у нее очень теплая улыбка и во взгляде светятся два маленьких солнышка.
Я готовила себя к этому дню, но мне все равно страшно остаться без нее. Да, мы будем видеться, но дело не в этом. Дело в регрессе… Ей становится все хуже. Приезд бабушки и тетки подстегнул очередной толчок в никуда.
Мы выбираем с ней шерстяное платье до колена с широким поясом такого же цвета. Пока мама справляется с колготками и платьем, я приношу ей ботиночки на замках по бокам и ее пальто.
Сама я собралась еще час назад. У меня настроение совсем непраздничное, но для нее я всеми силами стараюсь создать эту атмосферу. Не хочу, чтобы она пугалась или беспокоилась. Эту функцию я привычно взяла на себя.
Капаю на ее запястья по паре капель любимых духов. Тонкий аромат тут же заполняет комнату.
Она как девчонка крутится перед зеркалом, любуясь собой.
— Если твой папа меня в таком увидит, ему обязательно понравится, — светится мамочка.
— Непременно, — выдавливаю из себя ответную улыбку. — Нам пора. Пойдем.
Вчера мне перечислили зарплату, да и чаевых немного дали, так что я вызываю такси для себя и мамы, заявив «любимым» родственникам, что они добираются самостоятельно за свой счет. Тетка попыталась возразить, но я хлопнула дверью прямо у нее перед носом и едва удержалась от того, чтобы еще и ключ в двери провернуть.
Сегодня солнечно. Снег красиво искрится и немного режет глаза. У бордюров собралось грязное месиво с дороги. Борта машин заляпаны серыми брызгами. Мамочка смотрит на улицу, а я на нее, крепко держа за руку. Радуюсь внезапной пробке, образовавшейся из-за неудачно вставшей снегоуборочной машины.
Ян пишет сообщения одно за другим, я не читаю. Боюсь разреветься, а я должна быть сильной до конца. Только противный ком все время стоит в горле, внутри дрожит каждый орган и неприятно немеют пальцы.
Водитель подвозит нас к клинике. Ни тетки, ни бабушки пока не видно. До начала заседания осталось всего пятнадцать минут. Там еще несколько пациентов и вызывать будут по одному. Плюс время на вынесение вердикта по каждому конкретному случаю.
Не знаю, что в нашем случае хорошо — быть первыми или последними.
У меня снова звонит телефон. На этот раз Владка. Не беру. Настойчивая подруга продолжает названивать, а следом тоже пишет сообщение. Мы собирались с ней подумать над празднованием моего дня рождения, но все переигралось, и теперь ни о каком празднике я даже думать не могу.
После Влады мой телефон начинает обрывать и Никита.
Да что ж они такие настырные все сегодня?! Такое ощущение, что сидят втроем и по очереди мне названивают.
Убираю телефон подальше. Заходим с мамой в здание. Оставляем одежду в гардеробной. Поправляю ей волосы, стараюсь улыбаться. Она начинает заметно нервничать, моя задача ее поддержать сегодня.
«Меня бы кто поддержал», — грустно вздыхаю и сразу думаю про Яна.
Он опять что-то написал. Я зацепила взглядом смайлики со злыми красными рожицами.
Потом отвечу. Обязательно.
— Фух. Успели, — в коридоре нас догоняют бабушка и тетка.
Я даже не скрываю своего разочарования, а тетя Маша довольно улыбается. Давно они ждали этого дня. Сегодня наверняка закатят праздник по случаю.
— Кстати, — тетка обходит нас с мамой и берет меня под свободный локоть. Наклоняется к уху, чтобы никто больше не слышал. — Нам вчера покупателя на квартиру приводили. Сегодня должны из агентства позвонить, сказать, что он там решил.
Я даже не вникаю в вопросы справок, прописки и прочего. Очевидно, день у моих персональных стервятниц был насыщенный.
Подходим к дверям зала, где будет все происходить. На столе у стены журнал. Вношу маму в список. Мы вторые. Следом за нами подтягиваются еще люди. Мы уходим с ней подальше. Не хочу слушать ничего, о чем обычно любят поговорить на кушетках в больнице.
