Первый пациент получает свое заключение, уходит с родственниками без всякой драмы. Мне тоже так надо. Собраться и пережить все это.
В миллионный раз напоминая себе, что знала вердикт заранее, иду с мамой и бабушкой в зал.
Он небольшой, но все равно просторный. Стоит длинный стол, на котором разложены бумаги, сидят профессора в белых халатах, а мы садимся напротив них на стульчики. Меня начинает колотить сильнее. Бабушка сидит с совершенно спокойным лицом. Мне хочется наорать на нее за это. Это же моя мама! Так ведь нельзя!
Доктора очень вежливые с нами. Они беседуют с мамой, задают знакомые мне вопросы. На какие-то она вовсе не отвечает, а на некоторые отвечает так, что мне самой хочется закрыть ей рот ладошкой.
Я понимаю, что это конец.
На меня смотрят с сочувствием, а я из последних сил держу ком из слез где-то в груди.
Нас отпускают. Еще двадцать минут ждем в коридоре. Бабушка с теткой перешептываются, а я прижимаюсь к мамочке всем телом и слушаю, как в ее груди грохочет сердце.
— Василина, — меня зовет тот врач, что наблюдал маму.
Ни бабушку, ни тетку. Меня.
Оставив маму у окна, подбегаю к нему и смотрю в добрые глаза с надеждой.
— Прости, детка. Больше держать ее дома мы не можем. Ты же сама видишь… — Я только киваю как болванчик. — Василина, — он прикасается пальцами к моему плечу. Вздрагиваю. — Вась, это хороший центр. О ней там будут заботиться, а тебе надо жить дальше, девочка. К сожалению, так бывает. Изменения в ее сознании уже необратимы. Пойдем, я объясню твоей бабушке, как быстро переоформить опеку и когда вам надо прибыть в Центр.
— Когда? — едва шевелю губами.
— Завтра, Вась. Во второй половине дня. Мы сейчас закончим, и я созвонюсь с ними, чтобы приготовили для нее место.
— Так быстро?
— Не плачь. У тебя есть бабушка, тетя. К маме будешь ездить.
— Я не плачу… спасибо, — слизываю с губ соленую каплю.
А нет. Плачу.
Домой едем все вместе. Я не могу говорить. Прижимаюсь к мамочке и шмыгаю носом, глядя в полумрак салона такси, за которое соизволила заплатить бабушка.
Возле дома нас ждет уже знакомая мне машина.
— О, Васькин мажор подкатил, — пялится на дорогую тачку тетка.
— Вы идите, я сейчас, — прошу их.
Бабушка забирает маму. Тетка притормаживает, прожигая мою спину взглядом.
Подхожу к машине, сама открываю дверь, сажусь в салон. Ян хочет что-то сказать, но застывает с открытым ртом, увидев меня.
— У м-меня м-маму з-заби… забирают, — выдавив из себя слова, кидаюсь к нему на шею, срываясь в истерику.
Глава 25
Ян
Я редко матерюсь, но сейчас в голове всплывает абсолютно весь известный мне нецензурный лексикон. Василинка рвано, хрипло, все время заикаясь и срываясь в слезы, вываливает на меня информацию, от которой уже минут двадцать на затылке дыбом стоят волосы.
У меня в груди комом разрастается целый спектр эмоций от желания зацеловать ее и уложить спать у себя на руках, до зуда в кулаках от необходимости подняться в ее квартиру и разнести там все к чертовой матери.
Как? Как эта маленькая, хрупкая девочка тащит на себе столько всего?!
Я многое начинаю осознавать. Загруженность ее вечная, работа эта, взгляд взрослее, чем у всех девчонок ее возраста, и даже почему не подпускает к себе никого. Я бы поступал на ее месте точно так же. Еще эта Соболева… Тварь! Да она и ногтя на мизинце ноги моей Василины не стоит. Но и тут я понимаю, почему Вася просила не вмешиваться. Чтобы не обострять конфликт, потому что она просто перестала с ним справляться. Ей и так сложно, а тут мы еще устроили… Черт!
Глажу ее по спине, прижимая к себе. У меня шея и ворот футболки с одной стороны промокли от ее слез.
Я понимаю, что отпускать ее сегодня домой в таком состоянии нельзя. Ее там просто добьют. А я хочу помочь. Как? Деда просить придется. У него знакомые, связи и кичиться тем, что я могу сам, как сделал бы Ник, тупо. Это займет время, а у нее его нет. Значит надо просить человека, который может решить все быстрее.
— Стёп, — приоткрыв окно, зову водителя, — поехали.
Он садится за руль, удивленно поворачивается ко мне.
— К нам поедем, — шепчу Василинке. — Дома ты все равно уже ничего не изменишь. Я деда о помощи попрошу.
— Не надо, — хрипит она, вяло пытаясь от меня отодвинуться.
Не даю, напрягая руки и возвращая ее на место.
— Надо. Поехали, — прошу водителя.
Он включает фары, заводит машину. Василинка молчит, хлюпая носом. И без того бешено колотящееся сердце заводится еще сильнее, когда я чувствую совсем легкое касание ее губ туда же, куда она так тяжело дышит, к коже на сгибе шеи. Оно тёплое и благодарное.
Скорее всего совершенно случайное. Она даже не поняла, что сделала это.
Мне приятно. Я никогда еще не держал в руках чье-то доверие. Оно очень хрупкое, как тонкий лёд на озере. Одно неосторожное движение и по нему пойдут трещины. Безвозвратно.
Устроив подбородок на ее макушке, смотрю в одну точку, выстраивая в голове диалог с дедом. Как-то сейчас коротко и емко надо ему все объяснить и просить, чтобы не только позволил мне оставить девушку у себя до утра, но и помог.
Василинка дрожит мелкой дрожью, но дышит уже спокойнее. Ее бы чаем горячим напоить и укрыть одеялом, чтобы выспалась.Заезжаем во двор. Возимся с моим креслом. Я психую, потому что долго это все, а она из салона машины смотрит на меня невидящим взглядом.
Степа помогает ей выйти. Вася спотыкается на ровном месте, обнимает себя руками.
Куртку так и не застегнула. Тяну ее за рукав, беру за руку у входа в дом.
Дед встречает нас хмурым взглядом.— Таня! — кричит домработницу.
Полноватая, но шустрая женщина чуть за сорок с гулькой на голове появляется в нашей гостиной.
— Чай горячий детям сделай, — распоряжается он и устремляет взгляд в меня.
Вася нашла в себе силы только кивнуть ему и опустить голову еще ниже.
— Слушаю тебя, Ян.
Я вываливаю на него всю информацию. Девочка, не привыкшая делиться своим грузом с окружающими, впилась ногтями в кожу на тыльной стороне своей ладони и уже расцарапала ее в кровь. Разжимаю ее пальцы, беру руку в свои ладони. Растираю пальцами, сжимаю и заканчиваю свой рассказ, до сих пор молчащему деду.
Он умеет слушать и не слепой. Видит, что я говорю правду.
— Ты можешь помочь? — смотрю ему в глаза. — Пожалуйста. У нее же завтра реально мать заберут, а следом и квартиру. Дед, она на улице останется из-за этих с… — глотаю мат.
