— Ты зря думаешь, что меня можно напугать больницами. Я там давно своя. Что касается остального. Я никуда не тороплюсь. Мне бы к поцелуям твоим привыкнуть. Боюсь, к остальному я пока не готова. Тебе бы, в любом случае, пришлось еще немного подождать. Ты был бы готов ждать? — стараясь не улыбаться, перекидываю вопрос на него.
— Ну… — закатывает глаза. — Мне сейчас-то непросто, но я бы старался. Только сейчас ждать придется минимум до лета, и это только в том случае, если прогнозы врача сбудутся. Еще ни разу не сработало.
— Отлично же! — смеюсь, стараясь не выдыхать со слишком явным облегчением. — Мы закончим лицей, поступим и тогда… Тогда будет повод это отметить.
— Звучит ужасно, — Ян перестает грустить.
— Зато ты улыбаешься, — подтягиваюсь и целую его в уголок губ. — Мне нравится, когда ты это делаешь.
Машина останавливается у моего подъезда. Забираю пакет со своими вещами из багажника. Ян напрашивается со мной. Ему тоже интересно посмотреть, что же там за сюрприз приготовил его дед.
Поднимаемся. Открываю дверь своим ключом, захожу в прихожую и сразу ощущаю легкость, будто в квартире убрались и вынесли из нее весь мусор. На вешалке стало меньше одежды, на обувной стойке не хватает сапог.
— Ау-у! — кричу с порога.
Тишина. Такая легкая, уютная тишина. Я успела по ней соскучиться.
Еще боясь поверить своему счастью, небрежно бросаю пакет и ботинки у стены и залетаю в гостиную. Никого! В шкафах только наши с мамой вещи. В ее спальне тоже никого, а на кухне в раковине две рюмки. В мусорном ведре валяется пустая бутылка из-под настойки с приличными оборотами и рябиной на этикетке. Это они от досады, что ли, жахнули?
На столе не сразу замечаю записку. Она забилась слишком далеко под старенькую плетеную вазочку для хлеба и печенья.
«Василина, мы уехали домой. На вашу квартиру больше не претендуем, но и помогать не собираемся. Живи, как знаешь. Сама тяни больную мать и продолжай ночевать у богатых мальчиков. Далеко пойдешь.
Бабушка».
Я перечитываю раз за разом, пока меня не начинает пробивать на смех.
— Вась? — зовет обеспокоенный Ян.
— У-и-и! — глядя на него, начинаю счастливо подпрыгивать на месте. — Они уехали! А-а-а!!! Уехали! Насовсем!!!
— Тихо ты, — смеется он. — Уши закладывает. Иди ко мне, — тянет руки.
Я ныряю к нему на колени и показываю записку. На последней фразе мой экземпляр Кириленко хмурится. Не нравится ему, а мне все равно. Даже не задело.
Свалили! Две меркантильные злобные жабы оставили мою маленькую семью в покое!
Я без них прекрасно жила и со всем справлялась. Помогать они не будут. А когда помогали? Ничего нам с мамой от них не надо. Пусть подавятся! Только вот пенсию мамину мы потеряли, ее ведь будет получать бабушка.
Все равно! На это тоже плевать! Всего через несколько месяцев я смогу устроиться на полноценную работу и все наладится. Все равно собиралась учиться заочно. Сейчас будет немножко тяжело, но я обязательно справлюсь с такой-то поддержкой. В конце концов, я люблю чай с сушками и сухариками, а овощные супы не чуть не хуже, чем супы на мясных бульонах. Иногда можно пообедать у Влады. Ее мама все время усаживает меня за стол и любуется, как я уплетаю ее еду, пока дочка сидит на диетах. В лицее в столовой тоже кормят. А ужинать вредно, это еще древние говорили. Не умру с голоду, а на остальные платежи моей скромной зарплаты с чаевыми должно хватить.
— Так, где мой телефон? — слезаю с колен Яна. Надо же дедушке его позвонить.
Нахожу, набираю и очень стараюсь не визжать в трубку слова бесконечной благодарности. Он смеется мне ответ и открещивается простым: «Да не за что».
Есть за что. Для меня еще никогда никто столько хорошего не делал, сколько вся их семья.
Эпилог
Я оставила открытым окно в спальне еще с вечера. Спала, кутаясь в теплом весеннем воздухе и, кажется, даже улыбалась. Яркое майское солнышко щекочет веки своими лучами. Сладко потягиваясь, переворачиваюсь на спину, открываю глаза и смотрю в потолок. Под подушкой начинает звонить будильник, выставленный на телефоне с вечера. Несмотря на то, что сегодня воскресенье, у меня запланировано очень много дел, и чтобы все успеть, надо действовать строго по составленному списку. Он у меня получился до безобразия подробный. Каюсь, увлеклась.
И так. Встать с кровати.
Сажусь, ставлю босые ступни на пол, одергиваю футболку Яна, с которой я теперь не расстаюсь, и еще раз потягиваюсь.
Ставлю галочку «выполнено», и двигаюсь дальше.
Залезаю в душ, хорошенько промываю отросшие волосы. Поражаясь сама себе, долго кручусь перед зеркалом, нанося на кожу разные крема. Я закупилась ими сразу после дня рождения, но пользоваться регулярно привыкла не сразу. Влада взялась тогда за мое преображение и решила, что я должна раскрыть свою женственность, ведь мне уже восемнадцать. Это тогда еще звучало ужасно, как мне казалось, но я привыкла и втянулась. Теперь по воскресеньям позволяю себе себя любить, в остальные дни это делает внимательный и заботливый Ян.
Поставив еще одну галочку в своем списке, перемещаюсь на кухню. Завтрак. После того, как маму у меня забрали, я практически перестала есть по утрам. Мне не хватало ее теплых улыбок и молчаливого стояния у окна с чашкой чая. Я и сейчас очень тоскую по этим моментам, но учусь с этим жить. Спасибо друзьям, у меня без их поддержки вряд ли бы получилось.
Никита стал тем, благодаря кому я опять стала есть утром. Глядя, как я накидываюсь на еду в столовой, он сначала прикалывался, а потом ежедневно, шесть дней в неделю читал мне лекции о правильном питании и пользе завтраков. Они с Владой стали таскать мне в лицей питьевые йогурты, пирожки, а однажды притащили кашу. Да-да! В стакане из-под кофе овсяная каша на сливках и одноразовая пластиковая ложка. Стояли вдвоем над душой, пока я все это не съела под удивленными взглядами одноклассников. Пережив этот позор, я твердо решила завтракать дома. Отчеты отправляла тоже Никите, чтобы, не дай Бог, он опять не припер в лицей какую-нибудь еду.
Сделала себе простенький омлет и стакан чая. Сфотографировала, скинула Нику и, получив в ответ: «Приятного аппетита», быстро все съела.
Вот и еще одна галочка на сегодня поставлена.
Дальше по плану легкая влажная уборка с открытыми настежь окнами и включенной музыкой.
Потом смыла с лица маску и, выбиваясь из плана, все же решила еще раз сходить в душ. Поняла, что это от волнения. Чем ближе время подкатывается к трем часам дня, тем больше меня пробивает на мандраж.
Заехать домой и переодеться у меня уже не будет возможности, поэтому после второй порции душа я сразу наношу легкий весенний макияж. Почти прозрачный. Он слегка матирует кожу, выделает глаза и добавляет блеска губам.
Вместо привычных штанов и футболок, достаю из шкафа приготовленное с вечера платье. Новое. Его мне подарила Влада. Это входит в программу: «Василина, ты же девушка. Пора учиться носить каблуки и правильную одежду». Яну я нравлюсь в любом виде, но, когда надеваю юбку, глаза у него вспыхивают немного ярче. Поэтому платье. Для него.
