Встаю, нахожу свои штаны, надеваю, звякнув бляшкой ремня. Тихо пробираюсь на кухню. Вздрагиваю. Ясина бабушка не спит. А от меня сексом пахнет. Я даже сам чувствую.
— Яся проголодалась, — поясняю цель визита, стараясь сохранить невозмутимое лицо.
Глянув на меня, Нинель Эдуардовна странно улыбается и, взяв стакан воды, щёлкает выключателем на стене. Яркий свет больно бьёт по глазам.
Вот я вроде взрослый уже, а всё равно как-то неловко вышло.
Задвигаю совесть подальше. Разогреваю для Яси поздний ужин и возвращаюсь в спальню.
— Нас спалили, — сообщаю любимой, устраиваясь рядом на кровати.
— Бабуля не будет ругаться. Дай, — тянет руки к тарелке.
Сжевав пару ножек, Яся сама уносит остатки еды на кухню. Возвращается. Ложится ко мне. Сразу же прижимается, закидывает на меня ногу и начинает плавно «рисовать» пальчиком по моей коже. Её дыхание быстро меняется, трансформируясь в уютное сопение.
— Спокойной ночи, — целую её в макушку.
Тоже закрываю глаза. Впереди ещё один адски тяжёлый день. Зато нам должны дать какую-то конкретику. Кого посадят, что закроют и насколько всё это вообще затянется.
Глава 40
Гордей
Встреча в следственном комитете проходит в присутствии не только моего адвоката, но и отца одного из моих лучших друзей. Михаил Федорович Шолохов по личной просьбе Захара отложил все дела и приехал помочь.
Не знаю, как я со всеми ними буду расплачиваться. Кирилл, Захар, Саркис, «женский спасательный отряд», младший братишка, моя команда, Нинель Эдуардовна. Я даже не знал, что вокруг меня столько людей, к которым можно прийти и просто сказать: «Помогите».
Какие же мы иногда гордые идиоты…
Я бы ни за что не справился в одиночку с тем, что на меня свалилось. Это всё равно, что пытаться вытянуть из ямы многотонный грузовик пятидесятикубовым мопедом. Усилий до хрена, но они абсолютно неэффективны.
Сделав перерыв на кофе, мы продолжаем беседу.
— Гордей Бориславович, в сухом остатке ситуация следующая, — поясняет Валентин Сергеевич, представитель следственного комитета. — Ваш отец сядет. Это вопрос времени. Если исходить из того, что у нас есть на руках на данный момент, до конца осени этого года всё должно разрешиться. Список фамилий, переданный вашим адвокатом, уже изучается. Будут проводиться аресты. Он не полный, но мы найдём остальных. Все санкции с участка Демида Добронравова сняты. Их быстро проверили. Никаких нарушений найдено не было. Более того, я слышал, — улыбается мужчина, — ему обещали поддержку для скорого завершения строительства.
— Это хорошая новость. Хотелось бы, чтобы и остальные были не хуже, — делаю глоток воды из полулитровой пластиковой бутылки.
— Давайте ещё немного о плохом. Недвижимость вашего отца, все его счета будут арестованы, как только его снимут с должности. Как вы понимаете, у вас с братом никакой возможности использовать эти средства не будет.
— Мы давно независимы от отца, так что эта новость уж точно не является для нас плохой.
— Тогда перейдём непосредственно к вам. До конца следствия у вас подписка о невыезде. Город вам покидать запрещено. Придётся приезжать по повестке, давать показания, в том числе и на судебных заседаниях. Адвокат вам поможет подготовиться к этим встречам. Предупреждаю, нервы помотают. У нас всё же не районный следственный отдел.
— Я понимаю.
— Надеюсь. Наша встреча с вами неформатная. Далее мы видеться не будем. С вами будут работать другие люди. Виолетта Демьяновна Кожанова, любовница вашего отца и управляющая вашей фирмой, будет привлечена как соучастник в отмывании денег в особо крупных размерах. Там до пяти лет со штрафом, но есть небольшой шанс отделаться условкой.
— Даже так? — нервно постукиваю пальцами по столу в ожидании того, что же ждёт меня в таком случае.
— Да. Что касается вас, Гордей. Можно же так обращаться?
— Конечно.
— Так вот, Гордей. На договорах, через которые происходила легализация средств, полученных преступным путём, нет ни одной вашей подписи. Вас могут привлечь к ответственности только в том случае, если у прокурора выйдет доказать, что вы были в курсе всего происходящего.
— Но я не был, — сжимаю ладони в кулаки.
— Вот вокруг этого и должна выстраиваться ваша с адвокатом работа. Думаю, специалисту такого уровня не составит труда защитить клиента и, главное, подготовить его к возможному давлению. Эмоциональность, вспыльчивость будут играть против вас. Вы не виноваты. Вам нечего бояться.
— Выходит, я тоже буду под следствием? — смотрю на адвоката.
— Да, Гордей. Как вам и сказали, с подпиской о невыезде, — поясняет адвокат.
— А клуб?
— Подписка ограничивает лишь ваш выезд из города, но никак не препятствует работе до тех пор, пока вы соблюдаете установленный законом порядок. Вовремя приезжаете на следственные и судебные мероприятия, — отвечает адвокат, а представитель следственного комитета подтверждает кивком головы.
— У меня там детская группа недавно открылась. Будут проблемы? — задаю ещё один важный для меня вопрос.
— Нет, Гордей. Проблем не будет.
— А если всё же каким-то немыслимым образом ваши специалисты найдут способ доказать, что я якобы знал? Тогда что? Тоже до пяти лет лишения?
— Гордей, — строго одёргивает адвокат.
— Вы намекаете на то, что наши сотрудники могут быть не чисты на руку? — хмыкает представитель комитета.
— Я просто пытаюсь оценить риски. Ещё недавно я не предполагал, что собственный отец ради своих амбиций решит меня уничтожить. А он всю жизнь в системе. Вы считаете, у меня нет повода задавать такие вопросы ещё одному представителю той же системы?
— Парень правильные вопросы задаёт, Валентин Сергеевич, — подаёт голос молчавший до этого генерал Шолохов. — У него невеста беременная. Волнуется. Я Гордея к тебе сюда за неудобными ответами привёз, которые ему больше никто не даст. А он потом свою женщину успокоит, — подмигивает мне генерал-лейтенант.
— Гордей, — выдыхает Валентин Сергеевич, — успокойте свою невесту, наберитесь терпения и слушайте адвоката. Как я и сказал, не будете нарушать, потеряете только немного времени и нервов. Но ведь это лучше, чем потерять свободу. Правда?
— Согласен. Спасибо, что уделили время и разъяснили обстановку, — протягиваю руку мужчине.
Валентин Сергеевич кивает, крепко пожимая мою ладонь. Отец Захара остаётся, а мы с адвокатом выходим в коридор. Он вытирает пот со лба клетчатым тканевым платком. Посмеиваясь, показывает мне кулак.
— Впредь без самодеятельности, — грозит им же.
— Хорошо, — улыбаюсь мужчине.
Курим и прощаемся у его машины.
