— Джилли, ты… Она положила руку ему на pот.
— Ты был умным и красноречивым. Теперь моя очередь говорить.
Тот факт, что он не стал протестовать, стоил больше многих его слов. Размышления вслух не относились к ее любимым занятиям — она предпочитала приходить к выводам в тишине, до того как их высказать. Но ей нужно было услышать это, вероятно, в такой же степени, как и ему.
Эванджелина на мгновение закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться, и продолжила:
— Когда я пребываю в твоей компании, я счастлива. С того самого момента, как встретилась с тобой, я чувствую себя более счастливой, радостной. — Неожиданная слеза сбежала ей на щеку.
Коннолл смахнул ее большим пальцем.
— Ты перестала быть красноречивой? — Да.
— Тогда у меня два вопроса к тебе. Два? Это удивило ее, он всегда удивлял.
— Очень хорошо, — ответила Эванджелина, стараясь совладать с волнением.
— Ты просила дать тебе неделю, чтобы убедить твою мать не возражать против меня. Осталось шесть дней. Она так и остается человеком, который будет решать твое — наше — будущее?
— Я… — Она откашлялась. — Думаю, я должна дождаться твоего второго вопроса, прежде чем отвечу на первый.
Кивнув, Коннолл сжал ее руки в своих. Его пальцы дрожали.
— Ты выйдешь за меня замуж, Джилли?
Она посмотрела в его голубые глаза, увидела в них доброту и ум и еще немного беспокойства — беспокойства по поводу того, что она ускользнет от него или снова ему откажет.
— Ответ на твой первый вопрос — нет, а на второй отвечу — да, — дрожащим шепотом произнесла она. — Да, да и снова да.
Коннолл засмеялся и притянул к губам ее руки.
— Это очень кстати, потому что мой третий вопрос заключался бы в том, предпочтешь ли ты скорое обручение долгому, но ты уже на него ответила.
— Очень умно с твоей сто…
Эванджелина не закончила фразу, потому что он бросился ее целовать.
Глава 13
— Нет! Я не могу этого позволить!
Коннолл сидел рядом с Джилли на диване в доме ее родителей и изо всех сил старался сдержаться и хранить молчание, пока леди Манроу расхаживала по комнате словно обезумевшая. Она не садилась с того момента, как вошла вместе с виконтом в гостиную Манроу-Хауса.
— Мама, мне уже почти девятнадцать лет, и я вступила во владение наследством. И ничто меня не переубедит и не заставит изменить мое реше…
— До чего же ты неблагодарная! Неблагодарная и упрямая!
— Ей следовало бы взглянуть в зеркало, — пробормотал Коннолл, но Джилли сжала ему пальцы.
— Тсс! Хватит скандалов на сегодня, тем более с моей мамой.
— Он сделает ее счастливой, Элоиза, — внезапно произнес отец, сидевший в другом конце комнаты.
— Что?! — Виконтесса резко повернулась к нему. — Да ты хоть понимаешь, что ты несешь? — Она снова повернулась лицом к Конноллу: — Вы положили этот бриллиант мне в карман, да? — Она принялась ощупывать свое платье. — Но у меня нет кармана! Где он? Я требую немедленно ответить мне!
— Он здесь, дорогая, — сказал Манроу, поднимая руку. Бриллиант болтался на цепочке, поблескивая в свете камина. — Он у меня.
— У тебя? Но я положила его… — Леди Манроу замолчала, плотно сомкнув губы.
— Ты положила его в карман Конноллу вчера, — закончила фразу Джилли. Голос ее оставался на удивление спокойным. — Он обнаружил его и положил в коробку, чтобы вернуть мне. Я положила его в твой ридикюль сегодня вечером, чтобы преподать тебе урок. Он выпал, его поймал Коннолл, это в тот момент, когда началась драка. Папа взял его у Коннолла, чтобы спасти нас.
— Спасти вас? — переспросила она и шагнула к виконту: — Как ты смеешь вмешиваться, когда ты…
Манроу встал.
— Это верно, что он принес несчастье? — спросил отец, глядя не на жену, а на дочь.
— Думаю, что да. Было слишком много совпадений, которые не позволяют мне считать, что это всего лишь совпадения.
— Согласен, — медленно проговорил Манроу, выкладывая бриллиант на стол. — Я думал о том, что было бы несчастьем для меня.
«Твоя жена», — подумал Коннолл, однако продолжал держать язык за зубами. Все это его чрезвычайно заинтересовало.
— Он принес тебе несчастье, папа? — спросила Эванджелина.
— Он стоил бы мне дочери. — Отец улыбнулся. — Это самое худшее, что я мог представить, Джилли. Потерять тебя. Мое единственное утешение в том, что ты нашла добротное яблоко в связке червивых фруктов, которую швырнула тебе твоя мама.
— Спасибо, сэр, — прочувствованно сказал Коннолл. По крайней мере, один член семейства Манроу был, очевидно, на его стороне.
— Джон! Да как ты смеешь?!
— Ты не давала мне выбора, Элоиза. — Он подошел к Джилли и поцеловал ее в щеку, затем пожал Конноллу руку. — Вы оба получаете мое благословение, если оно чего-нибудь стоит.
— Стоит, папа, — подтвердила Эванджелина, беря его за руку. — Спасибо тебе.
— Вы не получите моего! — взорвалась леди Манроу. Судя по цвету, ее лица и дрожанию рук, она была на грани апоплексического удара.
— Мама, — сказала Джилли, — ты носила ожерелье целый вечер, и ничего неприятного с тобой не случилось. У тебя оно находилось в ридикюле целый час, и опять ничего не произошло.
— Что ты хочешь этим сказать, Эванджелина?
— Этот бриллиант воздействует на человека так, чтобы у него было то, чего он хочет меньше всего. Для тебя он не изменил ничего. Он подействовал на Коннолла, меня и папу, но не на тебя. Это говорит о том, что ты уже живешь с тем, чего меньше всего хочешь.
Джилли распрямила плечи, взяла ожерелье и шагнула к разгневанной матери.
— Я счастлива и опасаюсь, что эта вещь все разрушит. Она, похоже, никак не вредит тебе, поэтому пусть будет твоей. Делай с ней все, что ты хочешь. А я собираюсь выйти замуж за Коннолла. Он хороший человек.
Эванджелина взяла руку матери и положила ожерелье ей в ладонь, после чего вернулась на свое место. Когда она села, Коннолл почувствовал, как она дрожит, и нежно сжал ее пальцы. Противостоять родительнице, которой она никогда в жизни не смела, перечить, — для этого требовалось немалое мужество. И вера. Вера в него.
— Я люблю тебя, Эванджелина, — проговорил он, не спуская с нее глаз.
Она безо всякого предупреждения обвила руками его шею и крепко прижалась к нему.
— Я люблю тебя, Коннолл, — зашептала она ему на ухо. — Спасибо, что спас меня от самой себя.
Он еще крепче прижал ее к себе. Слава Богу, что Дейзи устала от его игр! Слава Богу, что она встретила Айви! И спасибо Господу за этот проклятый бриллиант, который он надеялся никогда больше не увидеть!
