Все уже поняли, что раунд за ним.
Татуированный на меня орет. Я его почти не слышу. В ушах вата, нога болит. Кит пытается разобраться, не сломали ли мне ребра.
— Вроде нет. Я не чувствую.
— Ты от адреналина вообще ни хера не чувствуешь! — орет друг.
— Еще раунд, Кит. Я понял, как его уронить.
— Я потом сам тебя добью! — рявкает он, промокая мою замученную, взмыленную рожу полотенцем.
Восстановив способность дышать, выхожу на бой, уже без капы и перчатки оставляю за сеткой. Только тейпы. Мне почему-то кажется, так мой план сработает лучше. И забив на все: на боль во всем теле, на чертов страх поломаться тут, накидываюсь на скалу с серией быстрых и четких ударов, вспоминая, где еще у него есть болевые точки.
Мужик просто не ожидал такой прыти после второго раунда. Никто не ожидал. Даже я. Второе дыхание или как там его. Без разницы. Главное, чтобы не закончилось до конца боя, а там хоть падай. Кит увезет. И почему-то мысли про кино с Юлькой. У меня опять рожа разбита. В губу попал, лопнула. В скулу еще. Как я к ней пойду, такой красивый?
Забавно. Меня могут грохнуть, а я все равно о ней думаю.
Последний удар в кадык. Он хватается за горло, дышать не может, глаза закатывает и падает без сознания, а я рядом с ним. Опять свело чертову мышцу. Лежу и не верю, что получилось. Там орут что-то, поздравляют. Я просто улыбаюсь.
Можно меня забирать.
Кит уводит в раздевалку. Кладет на скамейку.
— Нет, я тебя точно убью! — бесится друг.
— Не кричи. Сядь. Деньги отдадут только в конце мероприятия. Я у тебя себя в порядок приведу. Ладно? Мне на свидание еще.
— Какое, блядь, свидание?! Тебе рентген нужен, башку на сотрясение проверить и лежать. У тебя же завтра турнирный бой. Жесть! Ааа!!! Вот это жесть, Тай!
— Ну ты на байке своем убивался. Я тут. В чем разница? Дай воды лучше. Я полежу еще минут десять и пойду в душ. И телефоном в меня кинь, Кирюх.
Помогает приподняться и попить, зло впихивает мне в руку телефон. От Юльки есть сообщение со ссылкой на сеанс. Значит все в силе. Моя девочка! Не могу обломать нам сегодняшний вечер. Я потом ее опять вечность уговаривать буду.
Покупаю два билета. Все, как обещал. Места в центре зала, чтобы смотреть удобнее. Фильм она сама выбрала. Не мое, но мне все равно. Главное, с ней. Можно официально трогать и смотреть.
Бабки нам выдают очень приятные. Никто практически не верил в мою победу. Да я и сам не верил. Теперь бы просто встать. Мое «немного полежу» затянулось.
Кир помогает. По всему торсу болит. Нога тоже болит. После душа проходит муть в голове. В машине у Толмачева в аптечке нахожу обезболивающее и жру сразу три таблетки.
— Рубашку мне дашь какую-нить? — устало прошу у друга.
— Отговаривать бесполезно? — нервно смеется.
— Дурацкий вопрос, — пожимаю плечами.
— Ну да. Ты еще упрямее меня. Найду я тебе рубашку, будет обтягивать. Ты здорово раскачался за последний год.
— Ты тоже.
Он с недавнего времени взялся за себя основательно. Хорошо Лада на него влияет.
— Но я еще не дошел до смены гардероба.
У него подбираем мне шмотки для свидания. В районе удара на ребрах здоровенный синяк. Это плохо. Рану на губе не так сильно заметно, отек с носа спал. Я уже не такой страшный.
Заправляю белую рубашку в брюки. Смотрю на себя в зеркало. Длинные они мне. Возвращаюсь к своим штанам, а рубашка смотрится даже прикольно. Правда обтягивает в некоторых местах. Юльке должно понравиться.
— У меня сегодня переночуй, — предлагает друг.
— Спасибо. Извини, что втянул.
— Ты дебил? Сразу надо было сказать, куда тебя несет.
— Ты бы не отговорил все равно. Расслабься и пожелай мне удачи. С Самсоновой похлеще чем на ринге. И у нее всегда есть преимущество.
Кит довозит меня до кинотеатра. Юля приходит буквально через пять минут. Даже покурить не успеваю. Хмурится, глядя на меня.
— Опять косяк? — касается пальчиками свежей ссадины на скуле.
Ласкаюсь в ее руку щекой. Приятно так. И пальчики прохладные. Муррр…
— Косяк, — подмигиваю. — Снесу его к чертям. Идем? — предлагаю локоть для поддержки.
Она цепляется за него рукой и через первые же пару шагов замечает, что я хромаю. Опять останавливается. Разворачивается ко мне.
— Тай, что происходит? Скула, нога, губа разбита.
— Мы опоздаем на сеанс, — напоминаю ей. — Давай потом обсудим мою побитую рожу. А хромаю я потому, что мышцу свело. Еще не отпустило. Немного болит. Перегрузили нас с твоим Тимочкой сегодня.
— Он не мой! — злится Юлька.
Зато работает. Она хватает меня под локоть и тащит вперед. А на лестнице я ловлю неприятный вертолет. Вообще не понимаю, откуда он взялся. Шел себе, с девочкой своей разговаривал и что-то пошло не так.
— Все! — психует Юля. — Кино отменяется! Сейчас такси вызову и поедем домой.
— К тебе? — хрипло усмехаюсь.
— К тебе, Тайсон. Отдыхать!
— Ко мне нельзя. Отец таким увидит, я из дома до конца жизни не выйду без его контроля. Сжалься, а, — умоляюще смотрю на нее. — Да и лучше мне уже. Пойдем, — поднимаюсь со ступенек, она давит на плечо, усаживая меня обратно.
— Вызвала. Машина скоро будет. Сиди, пожалуйста. Может хоть Терехову позвонить?
— Нет. Никому не надо звонить, моя заботливая девочка. Сейчас все будет норм.
Она садится рядом со мной на ступеньку, нервно теребит светлую косу в ожидании машины. Я мог бы Кирилла набрать, он бы нас забрал, но мне так приятно, что Юля переживает. Почему не позволить женщине проявить немного заботы, если она хочет? Это же ее чувства ко мне, ее настоящие эмоции. Я все это очень хочу. Мне так хорошо сейчас, хоть и немного хреново.
Такси привозит нас к ее общаге. Стараюсь запомнить, что надо вернуть ей деньги за машину. Не дело это, чтобы девочка за меня платила.
Юля пропускает в квартиру. Разуваюсь, прохожу на кухню, в спальню меня никто не приглашал. Наглеть не буду. Она садится напротив, очень старается быть строгой, но я же вижу, что испугалась и переживает.
— Все хорошо, — успокаиваю ее, прислонившись затылком к стене.
— Рассказывай.
— Что тебе рассказать? — устало улыбаюсь.
— Что происходит? Ты куда-то влез или это отец так с тобой?
Глава 22
Тай
Молчу. Ей не нужно знать всей этой грязи, в которую я влез. Свои проблемы я решаю исключительно сам. Голова, как ни странно, почти не болит. Кружится слегка. Скорее всего легкий сотряс я все же поймал. Надо отлежаться, но уходить с этой кухни я хочу меньше всего.
