Расходимся по настилу. Нас закрывают. Терехов у меня за спиной. Бабы визжат, мужики свистят. Соперник многообещающе проводит пальцем по своему горлу.
— Посмотрим, — зло цежу, вставляю капу.
— Не ведись! — слышу в спину от тренера.
— Папку привел, малой? — хмыкает эта гора мышц.
Показываю ему фак. В этих перчатках я могу. Терехов матерится, а я скалюсь, чувствуя, как мое внутреннее пламя вспыхивает, разгоняет мотор и струится по венам, готовое выплеснуться на этом проклятом ринге.
— Бой! — дают команду.
Начинается опасный, смертельный танец. Все вокруг перестает существовать. Звуки, люди, музыка. Я слышу только его шаги и свой пульс.
Ухожу от первой атаки. Не даю прижать себя к сетке. Отлично. Он себе не изменяет. Ушатать меня в клинче реально. Но кто ему даст?
Я пока наблюдаю, уворачиваясь и пригибаясь.
Нахожу подходящий момент. Атакую. Он блокирует и кидает меня на сетку. Не успеваю уйти от мощного удара в солнечное.
Хватаю ртом воздух, ловлю еще один удар, сползаю вниз и ухожу в бок. Взяв себя в руки, наношу несколько точечных ударов по болевым точкам.
Раунд.
Тренер заходит в клетку. Дает мне полотенце, воду.
— Не давай себя зажимать. Ничего не сломал? — быстро ощупывает область ребер.
— Нет, — тяжело дышу. — Я положу его во втором.
— Уверен в этом. Давай! — вставляет мне капу и выскакивает за пределы клетки.
— Бой! — дают команду.
Отрабатываю то, что мы разбирали с тренером. После первого раунда мой противник решил, что победа будет легкой. Расслабился. Сыграв на этом, даю ему возможность подумать, что и сейчас будет легко.
Уход из-под атаки. Серия ударов, грамотная подсечка. Он падает на живот. Беру в болевой. Удерживая одной рукой, второй обвиваю шею и давлю на горло. Толпа ликующе орет, а мне мало. Я ни хрена не ощущаю ни облегчения, ни удовлетворения.
Отпускаю. Отскакиваю, даю ему возможность отдышаться и встречаю новую, злую атаку. Забивая на все, срываюсь в ответную, нанося резкие, точные удары и сливая в них всю ярость. Я легче и быстрее. А еще сильно злее. Он не успевает правильно реагировать.
Очередная серия ударов разбивает ему лицо…
Раунд.
— Тай, не дури! — рычит на меня Терехов. — Что это сейчас было? М?! Я, конечно, горжусь тем, что мой боец может положить противника гораздо крупнее себя, но еще больше я буду гордиться, если ты не станешь убийцей. Три удара, Тай! Было три удара на грани! И он это тоже понял! Знаешь, что сейчас будет?
— Месть? — довольно улыбаюсь.
— Юля! — орет он.
Естественно, в таком гвалте она его не слышит. Он машет руками. Самсонова замечает и вместе со смазливым бежит ко мне.
— Здесь стой, — просит Юрий Германович. — Пусть он тебя видит. Тай. Включи башку! Все! Злость слил. Сделай его красиво теперь. Слышишь меня? — получаю по морде.
Мотнув головой, немного прихожу в себя.
— Слышу.
— Бой!
На меня злы. Очень-очень злы.
Мужик кидается в атаку с первых секунд, и мои попытки сделать по правилам не срабатывают. Он быстро перехватывает инициативу на ринге. Прижимает меня к холодной сетке. Металл обжигает потную спину.
Удар. Еще один. И сразу еще.
В глазах какого-то хрена резко темнеет.
Меня больше не держат.
Полная дезориентация.
Рухнув на настил, сиплю, стараясь сделать вдох и вернуть себе зрение. Я даже не понял, куда мне так прилетело. Все три в разные места.
— Раз, — начинается отсчет у меня над ухом, — два, три…, — считаю вместе с судьей, пытаясь прийти в себя. — Восемь, девять…
Глава 35
Юля
«Вставай же. Вставай!» — шепчу, вцепившись пальцами в чертову клетку там, где он должен меня заметить.
Тай смотрит мутным взглядом и кажется ни черта не видит. Так страшно. Вокруг Терехова воздух скоро начнет гореть. Не знаю, как он держит себя в руках. Я на грани, но меня позвали для другого.
Судья считает. Я должна сделать так, чтобы Тай встал с проклятого настила. Он не может проиграть этот бой. Опасно. Дальше будет хуже. Нам нужна эта победа. Ему нужна. А потом я сама прибью этого гада, чтобы больше не смел никуда встревать. Тем более из-за меня! Знала бы, чего стоили ему те цветы и бабочки. Такие красивые и нежные. Подарки с привкусом его крови…
И как его не любить? Как?!
— Тай! — пытаюсь перекричать толпу. — Ты нужен мне. Слышишь?! Нужен! Не смей сдаваться! Только попробуй не встать с этого настила! Я сама влезу в эту клетку и подниму тебя за шкирку, как бездомного кота! Встал сейчас же! Я люблю тебя, Салахов!
— … шесть, семь…
— Давай же, мой огненный мальчик. Ты можешь. Ты все можешь. Поднимайся.
— … восемь, девять…
— Посмотри, что ты сделал! До слез меня довел! Сволочь!
На последнем счёте Тай упирается ладонями в настил и отрывается от него. Судья отходит. Гора мышц усмехается.
— Не плачь, — шевелит губами Салахов.
Встает во весь рост. Его качает, но он находит точку равновесия.
Терехов прилип к клетке рядом со мной. В зале только музыка. Голосов неслышно. Все ждут, чем закончится это проклятое шоу.
У меня даже сердце перестало биться, и дышать я не могу. Нечем. Воздух пропитан потом, кровью, алкоголем и адреналином. Его ложками жрать можно.
Бойцы сверлят друг друга очень жуткими взглядами. Даже темная челка, которая «нравится девочкам», выглядит как элемент боя.
Юрий Германович склоняется к моему уху и нервно, но четко дает инструкцию. Киваю, что все поняла. В эту же секунду Тайсон срывается с места. Его противник не ожидал такой прыти от почти поверженного парня. Он уже думал, что победил. Салахов бьет по таким местам, куда бы никогда не ударил на ринге. Я не успеваю следить за тем, как они перемещаются. Вижу то одну спину, блестящую от пота, то другую. И Тай забирает лидерство в этом раунде. Он устал. Тяжело дышит. Уходит от встречной атаки. Мы встречаемся взглядами на доли секунды. По моим щекам все еще текут слезы. Я не могу их остановить. И Тай, позволяя сильному противнику обхватить себя руками, делает молниеносную подсечку.
— Да! — подпрыгивает на месте Терехов. — Дожимай!
Тайсон седлает крупного мужчину и хватает его за голову, неестественно ее скручивая. Я такое видела в фильмах. Так обычно ломают шею.
— Тормози! Нет, Салахов! Тормози! — рычит на него тренер.
Тай держит и не отпускает. Мужик под ним не дергается. Очень хочется жить.
